Игорь Овчинников
«Вести.ру», 22.06.2000

Одна абсолютно театральная деревня

Июнь, финал театрального сезона. 20 числа состоялась премьера спектакля, который может по праву считаться в этом сезоне одним из лучших. Петр Фоменко поставил в своей «Мастерской» фантазию на тему повести Бориса Вахтина «Одна абсолютно счастливая деревня». Спектакль на немодную нынче военную тему.
Впрочем, не будем ограничивать эту работу тематически. В спектакле Фоменко есть и война, и мир, и рождение, и смерть, и любовь? Много-много любви и совсем немного ненависти.
Любви к предвоенной деревне и ее чудаковатым обитателям, любви к речке и к выпалывающим поле деревенским бабам, любви живых к мертвым и мертвых к живым, и, в конце концов, любви главных героев спектакля — Полины и Михеева, настолько огромной, что преодолевает она границы жизни и смерти, пространства и времени. А ненависти — разве что к глупости человеческих существ, которые вот уже много тысяч лет пишут-пишут, придумывают-придумывают, но так и не придумали ничего, чтобы перестала литься кровь и прекратилась война.
Спектакль этот, полный света, полон и трагизма. Причем не пафосного, а самого что ни на есть человечного, хватающего за душу и разрывающего порой сердце. Этот спектакль, как эпос, воплощает в себе полную картину предвоенного и военного мироздания, и как самая сокровенная лирика, заставляет переживать горе его героев как свое собственное. И все это — на миниатюрном пространстве собственной сцены театра на Кутузовском проспекте, и все это — на протяжении всего двух с половиной часов без антракта?
Петр Фоменко обладает многими редчайшими режиссерскими свойствами, среди которых — умение выстраивать спектакли по законам музыкальной гармонии и умение находить удивительные, абсолютно театральные образы для явлений и событий. В тексте повести так и говорится, что «Одна абсолютно счастливая деревня» — это не повесть, это песня. Слова эти неоднократно в спектакле повторены, и сам спектакль становится песней. Не только и не столько потому, что в нем много поют, но и потому, что круговорот его мизансцен напоминает танец рифмованных строчек, что интонации и ритмика произносимых в нем слов стихотворны, что диалоги его героев похожи то на кружение в вальсе, то на объятия танго. Работа в поле обращается в детскую считалочку, починка трактора — в акробатический трюк? Во время спектакля на сцене течет река, идут поезда, оживает колодец с журавлем, обожествляется корова, проходит (в прямом, не переносном смысле — в человеческом облике) война, а загробный мир соседствует с земным. И все это воплощается не каскадом новомодных режиссерских ребусов, а абсолютно узнаваемыми и внешне простыми образами. Настолько действенными, что невозможно вообразить, насколько изощренная фантазия их изобрела.
В этом спектакле вы не увидите актерских лиц, ставших за последнее время «визитной карточкой» «Мастерской Фоменко»: в нем не заняты ни сестры Кутеповы, ни Галина Тюнина, ни Юрий Степанов? Зато в нем играют актеры нескольких поколений учеников Петра Фоменко: от Людмилы Арининой, работавшей с ним еще в 70-е годы, от Сергея Тарамаева в роли Михеева, учившегося у Фоменко в ГИТИСе в середине 80-х, до Полины Агуреевой в роли Полины, выпустившейся из ГИТИСа в 1998-м. Дуэт Тарамаева и Агуревой — центральный в спектакле, герои проживают в его рамках и сватовство, и любовь, и смерть, и новую любовь? Дуэт их редкостно пронзителен и непривычно светел для современного театра.
Вообще, у нас давно не ставилось таких светлых спектаклей. Деревня остается счастливой, несмотря на все трагические повороты ее судьбы, потому что все эти повороты не новы перед лицом мироздания, где даже война — всего лишь тяжелая работа, и даже смерть не страшна, поскольку предшествовала ей пусть короткая, но абсолютно счастливая жизнь?
Петр Фоменко не в первый раз попытался поставить спектакль по повести Вахтина, ему уже запретили одну такую попытку в середине 60-х, сославшись на невозможность финала, в котором пленный немец остается жить в советской деревне на правах погибшего советского бойца. Но сегодня эта ситуация не выглядит кощунственной, наоборот — человечной. Как и вся повесть, как и весь спектакль.
Жанр «Одной абсолютно счастливой деревни» определен театром как «Этюды мастерской по одноименной повести». Сам Фоменко утверждает, что эта работа несет явный учебный уклон, и что в процессе ее создания режиссер и актеры вспоминали методику обучения в театральном вузе. В театре даже размежевали специфику двух залов: тот, в котором идут спектакли основного репертуара, обозначен табличкой «Театр», а другой, в котором играют «Деревню?», — табличкой «Мастерская». И зрителей в этот зал вмещается всего ничего — меньше сотни. Часть из них обычно выходит после спектакля с заплаканными глазами, но печаль их светла. По-другому и не может быть после посещения одной абсолютно счастливой деревни, про которую, как говорится в спектакле, мы не скажем, где она расположена, — а не то обязательно найдется кто-нибудь, кто захочет пойти и проверить?

Другие статьи

• Семейное несчастие, Павел Руднев, «Дом Актера», 09.2001
  
• Начало романа, Л. Осипова, «Семья и школа, № 4», 04.2001
  
• Другая жизнь, Валерий Семеновский, «Театр, № 2», 03.2001
  
• Потертый альбом на сквозняке нового века, Елена Дьякова, «Новая газета», 26.02.2001
  
• Князь Андрей под медным тазом, Глеб Ситковский, «Вечерний клуб», 23.02.2001
  
• Невыразимая легкость эпопеи, Наталия Каминская, «Культура», 22.02.2001
  
• О доблести, о подвигах, о славе, Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 20.02.2001
  
• Дети в интернате, жизнь в Интернете, Инна Вишневская, «Век № 40», 13.10.2000
  
• Когда б Толстой увидел эти игры…, Марина Давыдова, «Время новостей», 10.10.2000
  
• Роман с Львом Толстым, Роман Должанский, «Коммерсантъ», 10.10.2000
  
• Одна абсолютно театральная деревня, Игорь Овчинников, «Вести.ру», 22.06.2000
  
• Женщины на грани красного цвета, Светлана Хохрякова, «Культура», 3.02.2000
  
• Чужие, Елена Губайдуллина, «Театральный курьер», 02.2000
  
• Эти разные, разные «Варвары», Екатерина Сухотина, «Народная газета», 14.01.2000
  
• Варвары и варварши, Мария Седых, «Общая газета», 13.01.2000
  
• Падение авиаторов, Павел Руднев, 01.2000