Алена Данилова
«Взгляд», 7.03.2006

Мольер всепрощающий

Одно из двух — то ли Мольер никак не приживался, то ли режиссер спектакля Вениамин Смехов не пришелся ко двору. И уж, если всю правду-матку в глаза, то, скорее, второе. В конце концов, рядом с «режиссером и сочинителем» в программке появился скромный «соучастник-оппонент», в роли которого выступил, разумеется, сам Петр Наумович, и через некоторое время состоялась премьера с интригующим названием «Прости нас, Жан-Батист! (Журден-Журден)».

Причем жанр спектакля был определен следующим четверостишьем:

Представление в стихах и прозах,
а также в мимиках и позах,
навеяно комедией Мольера
в редакциях Вен. Смехова и Пьера.


Игра с классикой


Начинается тихо, без помпы, относится к себе в высшей степени самокритично, к зрителю — с вниманием и заботой, а заканчивается всеобщим покаянием, но об этом — позже

Надо сказать, что формулировка «навеяно» найдена очень удачно. Трудно точнее определить взаимосвязь между оригинальным мольеровским текстом и самой постановкой. Из-за того, что сначала было «навеяно» Вениамину Смехову, а потом еще и его соучастнику Пьеру, степень родства между «Мещанином» и «Журден-Журденом» вполне соответствует тем столетиям, что их разделяют. Однако же прапраправнук, несмотря на все тяготы, сопутствовавшие его появлению на свет, оказался очень даже достоин славного прапрапрадеда.

Как и положено скромному отроку, «Журден-Журден» держит очи долу. Начинается тихо, без помпы, относится к себе в высшей степени самокритично, к зрителю — с вниманием и заботой, а заканчивается всеобщим покаянием, но об этом — позже.

Текста Мольера в спектакле так мало, что в афише не указан переводчик. И более того — актеры едва снизошли до презренной прозы, которой написан «Мещанин во дврянстве». «Прости нас, Жан-Батист!» идет в стихах, большая часть которых принадлежит перу Вениамина Смехова.

Главной странностью и неловкостью, смущавшей актеров, была именно необходимость играть Мольера в вольном стихотворном изложении. Однако в конечном итоге из этой неловкости и родилась неповторимая интонация спектакля, его подлиная театральная уникальность.

«Прости нас, Жан-Батист!» — рекордсмен по части придумок, уверток, шуток, трюков и всех прочих актерских штучек, которыми на протяжении спектакля тщательно маскировалось искреннее недоумение в отношении драматургического материала. Впрочем, какова бы ни была первопричина этого балагана, — он по-настоящему остроумен и весел.

С другой стороны, «фоменки» не были бы «фоменками», если бы позволили своему зрителю легкомысленно посмеяться и не омрачили бы его чело парой-тройкой мрачных мыслей. Всклокоченный, растрепанный, нелепый, в пяти халатах, надетых один на другой, Журден в исполнении Владимира Топцова — не только наименее комичный персонаж спектакля, но, как оказывается в финале, — если не трагический герой, то уж, во всяком случае, белый клоун.


Действующие лица и исполнители


Странный спектакль производит впечатление мозаики, которую сложили из осколков разбитой вазы

Турецкие переодевания и игру в «мамамуши», которые Клеонт (Андрей Щенников) затеял, чтобы жениться на Люсиль (Галина Кашковская), в конце концов он сам и разоблачает (аналогов у Мольера не искать). И Журден оказывается в жалком и идиотском положении — на полу, запутавшийся в каких-то тряпках, всеми, кем только можно, обманутый, потерявший в одночасье свои мечты, иллюзии и самообманы.

«Не ради славы и наживы,
А ради счастья и любви
Что люди делают с людьми —
Непостижимо!» —

словами Юлия Кима комментирует происходящее Философ (Рустэм Юскаев).

На этом бы спектаклю и закончиться, оставив зрителей с неприятным осадком, что такую овцу обидели, а у них еще хватило совести над ней посмеяться. Однако, откуда ни возьмись, на сцене появляется персонаж в пышном парике и с ехидными усиками (Степан Пьянков). Его, понурив головы, актеры один за другим по-свойски, но без панибратства просят: «Прости нас, Жан-Батист!». Жан-Батист ласково улыбается и, судя по всему, прощает.

Странный спектакль производит впечатление мозаики, которую сложили из осколков разбитой вазы. И, благодаря фантазии и таланту художника, мозаика вышла причудливая, даром что ваза, судя по всему, тонкостью работы не блистала. То есть, переводя на вульгарный язык с метафорического, — «я тебя слепила из того, что было?» И полюбить это оказалось очень даже легко.

Что же касается финальных извинений перед автором — то это удачнейшее ноу-хау многим театральным коллективам следовало бы перенять у коллег. Глядишь, перестали бы мучать угрызения, ночные кошмары и невинно замученные авторы кровавые в глазах.

Другие статьи

• Обольщение театром, Елена Губайдуллина, «Театральные Новые известия», 04.2006
  
• Анти-Фоменко, Екатерина Рябова, «Афиша», 7.03.2006
  
• Мольер всепрощающий, Алена Данилова, «Взгляд», 7.03.2006
  
• Кой черт их понес на эту галеру, Глеб Ситковский, «Газета — Gzt.Ru № 30», 22.02.2006
  
• Не поделили Мольера, Артур Соломонов, «Известия», 21.02.2006
  
• Прости нас, новый русский!, Елена Ямпольская, «Известия», 21.02.2006
  
• Простите, Петр Наумович?, Григорий Заславский, «Независимая газета», 21.02.2006
  
• Парафразом по классику, Ольга Егошина, «Новые известия», 21.02.2006
  
• Дружба с юбиляром, Александр Соколянский, ««Время новостей» № 29», 20.02.2006
  
• Мольер в частушках, Роман Должанский, «Коммерсантъ», 20.02.2006
  
• Извините, что к вам обращаемся, Олег Зинцов, ««Ведомости», № 29 (1556)», 20.02.2006
  
• «Прости нас, Жан-Батист»: «У Мольера финал проще», «Радио «Культура»», 18.02.2006
  
• Ошиблись дверью, Дина Годер, «Газета.Ru», 18.02.2006