Наталия Колесова
«Российские вести», 1.03.1996

Шампанское, вальс и крушение судеб

«Как все нервны, и сколько любви», — век назад написал А. П. Чехов в «Чайке». Это — первое, что вспоминается на спектакле «Таня-Таня», последней премьере театра «Мастерская П. Фоменко». Потому что пьеса очень молодого драматурга Оли Мухиной, ставшая весной 1995 года открытием семинара молодых драматургов в Любимовке, — прежде всего о любви.

Конечно, она еще и о смерти, надежде, восхищенном ожидании, потере, предательстве, шуме поезда, томлении фокстрота, пении птиц на рассвете, запахе апельсина, вдребезги разбитом, как сердце, окне, — словом обо всем том, «чем так щедро окружает Бог человеческое одиночество» (В. Набоков).
Дом Охлобыстина в Бибиреве, где происходит действие, похож не только на усадьбу Раневской («Вишневый сад») или Аркадиной («Чайка»), но и на загадочную дачу, где собрались однажды и преобразились до неузнаваемости персонажи «Серсо» Виктора Славкина в легендарной постановке Анатолия Васильева. Герои пьесы Оли Мухиной — одновременно и дачники, и горожане, и резонеры, и страдальцы. Они ничего не делают, только пьют шампанское, танцуют меланхоличный вальс, мечутся по саду, как большие птицы. А в это время рушатся их судьбы, окаменевают души, и девушка по имени Таня возвращается в дом уже не Любовью, а Смертью.
Все персонажи спектакля «Таня-Таня» любят: неземная Таня (Ксения Кутепова) — своего мужа Иванова (Андрей Казаков), Иванов — Таню и (какое совпадение) Девушку по имени Таня (Полина Кутепова), Мальчик с печальными глазами (Кирилл Пирогов) — Девушку, Девушка — Иванова и Мальчика, разгильдяй Василий Охлобыстин (Андрей Приходько) — недосягаемую Таню и Зину, чью молодость сгубила геометрия (Галина Тюнина). Зина любит Охлобыстина, и только рабочий дядя Ваня (Рустэм Юскаев) никого не любит и рассказывает неправдоподобные истории о счастливой любви.
Любови их окрашены в разные цвета — кровавого заката, слякоти московской Сретенки, неожиданных слез, похожих то ли на конфеты, то ли на апельсины. Но все они безнадежны, прочувствованы на последнем дыхании, случайны, необязательны, тающи. Поэтому немного странно желание постановщиков (мэтра Петра Фоменко и дебютанта Андрея Приходько) и художника Полины Адамовой ввести спектакль в некие временные рамки определенной эпохи. С одинаковым успехом его герои могут быть современниками героев «Покровских ворот» или «Прорвы». А если учесть, что для премьеры «Тани-Тани» «Мастерская П. Фоменко» получила пристанище в здании бывшей Поливановской гимназии на Пречистенке, и спектакль вписан в колонны, портик, роскошную лепнину и роспись на потолке, то временные границы расширятся еще более. В этом выстуженном морозом зале между двух рядов сквозных окон с тревожно развевающимися занавесками так трудно заставить себя поверить в яблоневый сад за его пределами. Но благодаря искусству актеров и тонкой режиссуре, следующей за настроением реплик и теми важнейшими словами, что остаются между строк, это возможно.
Конечно, самые удивительные персонажи пьесы Оли Мухиной — это две Тани. И в основном потому, что их играют знаменитые фоменковские актрисы — близнецы Ксения и Полина Кутеповы.
Для каждой из них — и для дивной, испуганной женщины вне возраста Тани, и для Девушки с прекрасным срывающимся голосом — найдены неповторимые краски, направленные на то, чтобы сделать природное сходство как можно менее заметным. Поименно благодаря ему чудесная догадка автора о существовании двойника — тела, голоса, золотых волос, ярких глаз — получает единственно возможное воплощение. И диалог-спор — признание Тани-Тани: «Ты мне очень нравишься. — Ты мне очень нравишься. Ты очень красивая. — Ты очень красивая», — начинает звучать эхом в пространстве параллельной реальности. Таня в изысканных шифоновых платьях и длинном шарфе готова уступить, исчезнуть, принести жертву Девушке в коротком платьице. Но побеждает не женщина женщину, а любовь побеждает любовь. Кто же такая Таня? Любовь, душа, печаль и надежда. Поэтому когда любимый Иванов прогоняет Девушку Таню, ей ничего не остается, как, уйдя навсегда, вернуться в молчаливом облике Смерти, невидимым призраком проскользнув в суматошное веселие летнего утра.

Другие статьи

• Арденский лес Петра Фоменко, Алла Шевелева, Анастасия Иванова, Лариса Каневская, «Станиславский № 23», 09.2008
  
• Игра в театр, Алена Злобина, «Эксперт», 21.02.2000
  
• Лики Прекрасной Дамы, Екатерина Сальникова, «Театр, № 1», 01.1997
  
• Пространство людей и салатов, Екатерина Сальникова, «Московский наблюдатель, № 3-4», 04.1996
  
• Четырнадцать песен о странностях любви, Елена Губайдуллина, «Культура», 30.03.1996
  
• Двадцать пять пудов любви, Елена Кочетова, «Вечерняя Москва», 12.03.1996
  
• Шампанское, вальс и крушение судеб, Наталия Колесова, «Российские вести», 1.03.1996
  
• Человеческое сердце, Ирина Силина, «Экран и сцена, № 13», 03.1996
  
• Яблоневый сад, «Экран и сцена, № 13», 03.1996
  
• «Бердслеобразность — мой девиз», Александр Соколянский, «Неделя, № 5», 02.1996
  
• Выбор критика, Александр Соколянский, «Неделя, № 4», 02.1996
  
• Оля — Оля, Елена Ковальская, «Дом актера, № 1-2», 02.1996
  
• В душе нашей — странное есть, Ольга Горгома, «Сегодня», 27.01.1996
  
• Цветы запоздалые российского театра абсурда, Лариса Юсипова, «Коммерсант», 24.01.1996
  
• Четырнадцать песен о странностях любви, Ольга Фукс, 1996