Екатерина Дмитриевская
«Экран и Сцена ?2 (867)», 02.2008

Так жить холодно

А. Н. Островский сегодня самый репертуарный драматург, но именно «Бесприданницу» режиссеры ставить не отваживаются, в сознании зрителей этот шедевр прочно ассоциируется со старым фильмом Якова Протазанова (его нередко показывают по телевидению) и, конечно же, с любимой народом экранизацией Эльдара Рязанова. Казалось: Рязанов и Никита Михалков, своим Паратовым обольстивший публику и затмивший Ларису-Гузееву, по иронии судьбы подписали пьесе приговор — «так не доставайся ж ты никому!»
Потому и вопрос: зачем, почему Петр Фоменко решил ставить «Бесприданницу», возникал еще до премьеры, которую обещали давно, а показали только в январе наступившего года. Рискованный, ответственный шаг открытия новой сцены театра режиссер доверил не «основателям» Мастерской, а выпускникам следующих своих курсов.
На первый взгляд, в построении спектакля очевидны самоцитаты. Так, в первом акте, как в «Без вины виноватых» Фоменко, увертюрой звучит «Уголок» в исполнении Вари Паниной. Но очень скоро обнаружится, что русский, цыганский романс, игравший формообразующую роль в спектакле вахтанговцев и в студенческих «Волках и овцах», не станет здесь ключом, хотя цыганская тема кажется важной в «Бесприданнице», где в пьесе прямо говорится о нерусской Огудаловой с цыганскими именем и отчеством — Харита Игнатьевна, об атмосфере ее дома-табора. Впрочем, об этом позже.
Есть ощущение, что режиссер не желает с места в карьер задавать какие-то правила игры. Графичный суперзанавес (художник Владимир Максимов), как в старом театре, взметнется, чтобы стать объемной картиной. Впрочем, пейзаж волжского городка Бряхимова, мостки и лестницы предельно функциональны, краски приглушены. А под мостками легко возникнуть кофейне, квартирке Огудаловой, столовой в доме Карандышева. Отметим деталь: на мосту есть подзорная труба, откуда видна Волга. Кажется, что и Петр Наумович Фоменко дает нам возможность увидеть какие-то эпизоды с «увеличением», какие-то, напротив, — размыто, не совсем отчетливо, доверяя нашему воображению. 
Ступенчатая экспозиция: диалог содержателя кофейни со слугой (Сергей Якубенко и Томас Моцкус) о приближающихся завсегдатаях, разговор Кнурова и Вожеватова (Алексей Колубков и Андрей Щенников) о готовящемся замужестве Ларисы — подчеркнуто неторопливы (невольно задумаешься: может быть, прав был Боборыкин, уверявший, что действие «Бесприданницы» движется «по-черепашьи»). Есть ощущение, что спектакль по-настоящему задышал лишь в третьем явлении, когда на бульваре показались Огудалова, Лариса и Карандышев.
У Островского Харита Игнатьевна одета изящно, не по летам. Огудалова Наталии Курдюбовой в самом деле изящна и так моложава, что ремарка «вдова средних лет» ей решительно не подходит. И дело не в возрасте актрисы. Облик героини: хорошо продуманная, победительная элегантность, отточенная грация — суть Хариты Игнатьевны. Так же как ум, проницательность. Стесненная в материальных средствах, она умеет просить не заискивая. Она «своя» в среде Кнуровых-Вожеватовых, не зря же Паратов зовет ее тетенькой. Секрет победительности в том, что Огудалова хочет «пожить по-человечески», что вовсе не означает человечности, напротив, она умеет не принимать близко к сердцу несчастье собственных дочерей. Роль отлично сделана, Наталия Курдюбова в «Бесприданнице» напомнила мне молодую Елену Юнгер и особой стильностью, и культурным шиком, которые сегодня редко встретишь. Странное дело: такие разные мать и дочь вовсе не конфликтуют друг с другом. В сцене, где Лариса примеривает корзинку как шляпку и мечтает о деревенской тишине, мать с иронией напоминает, что Заболотье — не Италия. Лариса не спорит, знает, что обрекает себя на скуку.
Вообще, обреченность, внутренняя опустошенность бросаются в глаза, как только главная героиня появляется на сцене. Полина Агуреева — тихая Лариса, погруженная в себя. Она ненадолго оживает в момент, когда Карандышев (Евгений Цыганов) настойчиво требует объяснений, чем он хуже Паратова. Рассказывая о выходке Сергея Сергеевича, его споре с кавказским офицером, Лариса берет стакан и ставит себе на голову, иллюстрируя «подвиг» идеального мужчины, не побоявшегося выстрела. Голос ее крепнет, глаза сияют при воспоминании о словах Паратова, как он будет стрелять в девушку, которая для него дороже всего на свете. «Сердца нет», — комментирует Карандышев.
Вопрос: есть ли сердце у самого Юлия Капитоновича, — остается непроясненным. Робкая попытка Ларисы приручить жениха — в какой-то момент она присаживается к нему на колени, но взамен ласки вновь получает порцию попреков. Карандышев у Цыганова недурен собой, но снедаем комплексами, неудовлетворенным тщеславием. Режиссер не склонен отделять его от всех прочих мужских персонажей, губящих Ларису. Поэтому, даже коронный монолог после бегства Ларисы: «Смейтесь надо мной — я того стою. Но разломать грудь у смешного человека, вырвать сердце, бросить под ноги и растоптать его!» — кажется очередной филиппикой.
Очевидно, что режиссер уверенно убирает мелодраматические мотивы, которых немало в «Бесприданнице». Оттого и Паратов (Илья Любимов) мало напоминает светского льва, неотразимого сердцееда. Паратов — молод, обаятелен, но с первых минут ясно, что жизнь его уже проиграна и запродана. Этот Сергей Сергеевич похож на Дульчина из «Последней жертвы»: в финале и его ждет какая-нибудь Пивокурова. Приезд в Бряхимов — прощальный кутеж, который он обставляет как спектакль, играя роль всесильного барина. Потому и нужен ему партнер — спившийся Счастливцев-Робинзон (Владимир Топцов). Фоменко наделяет Паратова внешними приметами Несчастливцева (тот ведь тоже любил покуражиться над собратом). Да и цитаты из «Гамлета» — их общий конек. Одет Паратов в театральный костюм с широченным кожаным поясом. Рекомендуясь Карандышеву, он приставляет к носу концы шейного платка: «человек с большими усами и малыми способностями». Сергей Сергеевич способен на самоиронию, но недовольство собой вымещает на других. Карандышев еще больше подходит для самоутверждения, чем Робинзон, поскольку сам нарывается, сам пытается «топорщиться и петушиться».
Как бы то ни было, но двойственность (раздвоенность) Паратова важна в спектакле. Отчего его все любят и ждут? Не в корысти дело: ведь традиционный утренний «чаек» (шампанское в чайнике) Васи Вожеватова, небось, выгоднее будет. В натуре Паратова есть артистизм, проявляющийся, в частности, и в любви к остроумному словцу и таланту. Повод к ссоре с Карандышевым — разговор о бурлаках. Фоменко предлагает прислушаться к нему (одно из тех «увеличений», о которых говорилось раньше). Паратов, почти как Пушкин, призывавший учиться русскому языку у просвирни, уверяет, что выучился пословицам и поговоркам у бурлаков. «Мы, то есть образованные люди? считаем их образцом грубости», — парирует Карандышев. Принято считать, что Паратов провоцирует ссору. Но здесь его раздражение абсолютно искренне. Узость, фанаберия Карандышева отвратительны и вызывают естественный протест Огудаловой и Ларисы. Пение Ларисы сродни восстанию. Тут интересно все: что и как поет Полина Агурееева. Еще Комиссаржевской показался неубедительным романс «Не искушай меня без нужды», выбранный Островским, она пела «Он говорил мне» Гуэрчиэлли, что стало традицией (в фильме Протазанова его поет Нина Алисова). Лариса Агуреевой поет не о «бедном сердце», а песню «Расскажи, расскажи, бродяга?». Тут и рифма к бурлакам. Но не только. В песне она выговаривается, открывается до дна. Эти вздохи: «Ой, да я не помню, ой, да я не знаю» расскажут о смятении чувств, о затаенной тоске, о страсти, обо всем, что пережито за год, минувший с отъезда Паратова. У Полины Агуреевой — низкий, глубокий, грудной голос, она изумительно музыкальна. Лариса знает, что одержала победу, и ее ликующий крик: «Или тебе радоваться, мама, или ищи меня в Волге» звучит так, что нет сомнений — во вторую часть реплики она явно не верит. 
В пьесах Островского нередки мистические знаки, вроде иммортеля с погребального венка в коробке с венчальной фатой в «Последней жертве», или вещие персонажи, как Полусумасшедшая барыня в «Грозе». В «Бесприданнице» ничего такого нет. Но в спектакле Фоменко тревожная мистика возникает с появлением цыган. В пестрой компании выделяется героиня Мананы Менабде, глаз не оторвать от ее необычного, приковывающего взгляд, лица. Идея пригласить в спектакль известную певицу, поэта, композитора, художницу — неожиданна, но оправдана. И романс Менабде на стихи Осипа Мандельштама: «Сегодня ночью, не солгу?» сродни гаданию на картах Кармен, предсказывающему неминуемую гибель. «Того, что было, не вернешь, / Дубовый стол, в солонке нож?». Цыганский табор возникает задолго до развязки. В финале он становится теневой картиной, зависающей над последними сценами, которые происходят на набережной.
Алена Солнцева в газете «Время новостей» сравнила Ларису в последней сцене с Офелией. Пережить второе предательство героине Агуреевой не дано. Цепляясь голой маленькой ступней за шею Паратова, она находится на грани безумия. И потому любые слова теряют смысл. «Вы мне слов не говорите». А в диалоге с Юлием Капитоновичем кажущийся драматургу важным монолог: «Я любви искала, но не нашла? Никогда никто не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного слова?» идет встык с репликами Карандышева и тонет в диалоге, где один не слышит другого.
Освободив «Бесприданницу» от мелодраматических штампов, Фоменко сделал спектакль о хрупкости индивидуальности, таланта любить и просто таланта в мире расчетов. «Ложечка к ложечке, вилочка к вилочке», — напевает тетка Карандышева Евфросинья Потаповна (несомненная удача Галины Кашковской). Права Лариса: «А ведь так жить холодно».

Последние статьи о театре

• Как Юлий Ким стал соавтором Шекспира, «Вечерняя Москва», 26.12.2008
  
• Арденский лес Петра Фоменко, Алла Шевелева, Анастасия Иванова, Лариса Каневская, «Станиславский № 23», 09.2008
  
• Игорь Овчинников: Ну всё — «фоменки» вымирают? Не дождетесь, Екатерина Васенина, «Новая газета», 28.07.2008
  
• Ученик чародеев, Екатерина Васенина, «Новая газета», 22.05.2008
  
• Пётр ФОМЕНКО: «Вчерашние разрушители становятся ортодоксами», Никита Елисеев, «Империя драмы (№ 16)», 05.2008
  
• Олег Любимов: Самое страшное —комплекс полноценности, Екатерина Васенина, «Новая газета», 10.04.2008
  
• «Во всем виноват Табаков», Светлана Полякова, «Газета.ru», 14.03.2008
  
• «Фоменкам» легко дышится и на Третьем кольце, Екатерина Васенина, «Новая газета», 28.02.2008
  
• Улыбка Фауста, Алена Карась, «Российская газета», 19.02.2008
  
• Еще не театр, а только дом, Наталия Власова, «Литературная Россия», 8.02.2008
  
• И в глазах засияли бриллианты…, Анастасия Плешакова, «Комсомольская правда», 6.02.2008
  
• Бацилла театра, Анастасия Борисенкова, «WHERE MOSCOW», 02.2008
  
• Искушение успехом, Ольга Галахова, «Станиславский, № 2 (17)», 02.2008
  
• Так жить холодно, Екатерина Дмитриевская, «Экран и Сцена ?2 (867)», 02.2008
  
• Бесприданница, Ксения Ларина, «Театрал (Театральные Новые Известия)», 02.2008
  
• Полина Агуреева: «Главное — быть внутренне готовой к любви», Любовь Лебедина, «Труд», 31.01.2008
  
• Фоменковцы отпраздновали новоселье, Любовь Лебедина, «Труд», 31.01.2008
  
• Дом Островского на Москве-реке, Юлия Черникова, «Утро.ru», 28.01.2008
  
• Господа, вы звери, Елена Ковальская, «Афиша», 28.01.2008
  
• Ни любви, ни тоски, ни жалости, Евгения Александрова, «Weekend.ru», 25.01.2008