Марина Давыдова
«Время новостей», 7.08.2000

Шерше ля Мефистофель-фам

еатр на Малой Бронной открыл сезон премьерой «Доктора Фауста»

Не секрет, что именно Малая Бронная была при Анатолии Эфросе, а затем при Сергее Женоваче одним из самых любимых театров пишущей братии. С тех пор как Женовача «ушли», театр этот превратился у ценителей Мельпомены в изгоя. Редкий критик забредает сюда на премьеры, одно название которых издает терпкий запах антрепризной халтуры. На этом фоне появление в афише Бронной «Доктора Фауста», сложной, тесно связанной со средневековой традицией трагедии Кристофера Марло, кажется чем-то вроде сутаны, наброшенной на кафешантанное платье.

Постановку, призванную «утяжелить» легкомысленный репертуар, осуществил молодой и пока неизвестный миру Игорь Древалев. Человек он, видимо, отчаянный, раз уж выбрал для дебюта одну из наиболее сложных пьес мирового репертуара.

Кристофер Марло, сделавший головокружительную карьеру сын сапожника, был самым знаменитым и значительным из предшественников Шекспира. Он погиб в 29 лет, но событий его бурной жизни хватило бы на несколько биографий. В программке говорится, что неистового английского гения убили агенты тайной полиции за то, что он был вольнодумцем. Куда важнее, однако, что Марло был шпионом. К этой авантюрной деятельности его склонил сам Томас Олсинген, основатель английской разведки. Связь с Олсингеном сперва возвысила Марло, но она же и погубила его. Покровитель драматурга являлся, как полагают, двойным агентом (работал и на Елизавету I, и на шотландского короля Иакова) и своего протеже скорее всего приказал убрать не за вольнодумство, а просто потому, что тот слишком много знал.

Печать по-ренессансному дерзновенной личности Марло лежит на всех его протагонистах. Все они стремятся к безграничному самоутверждению, хотят одним порывом достигнуть абсолюта и почувствовать себя равными Богу. В том числе и Фауст. В отличие от гетевского героя, продающего душу за возможность обрести полноту знания и бытия, чернокнижник Марло идет на сделку с дьяволом ради власти над вселенной. Его прельщают не тайны мироздания, а могущество. Вместе с тем «Доктор Фауст» занимает особое место в творчестве драматурга. Прочие герои Марло — Тамерлан Великий или Варрава из «Мальтийского еврея» — не ведают сомнений и не мучаются проблемой нравственного выбора. Фауст в конфликте не только с обществом и миром, но в первую очередь с собой. Этому подчинена структура пьесы. «Доктор Фауст» очень сильно напоминает средневековое моралите, герой которого стоял на перепутье между добром и злом. Чтобы убедиться, достаточно взглянуть на список действующих лиц: Добрый и Злой ангелы, Семь смертных грехов, Люцифер, Вельзевул, прочие обитатели ада… Фауст Гете спасен, Фауст Марло, выбравший неправедный путь, согласно незыблемой средневековой логике обречен на вечные муки. Автор восхищается своим героем и в то же время просматривает в его судьбе свою собственную. Воспевает безграничную человеческую волю и страшится возмездия. Видимо, несмотря на все свое вольнодумство, в ад и вечное проклятье он все же верил. 

Средневековый антураж пьесы — в особенности аллегорических персонажей, многословно увещевающих и искушающих героя, — сложно воплотить на современной сцене. Еще сложнее поместить в подобный антураж исполненного совсем не средневековой рефлексии Фауста. Но это полбеды. Беда в том, что режиссер, словно забыв об этих трудностях, придумывает себе новые. Мефистофеля в его спектакле играет очаровательная Лариса Богословская, в которую Фауст (Дмитрий Цурский) влюбляется еще до заключения сделки. То есть он обрекает себя на вечные муки не ради власти над миром, а ради любви к женщине, которая — исчадие ада. Чтобы подчеркнуть эту нехитрую мысль, режиссер вкрапляет в текст трагедии лирические стихи Джона Донна. Фауст читает их в кульминационные моменты, распаляя в себе и без того полыхающую страсть. Надо сказать, что идея поручать роль дьявола женщине, последнее время стала модной не только в театре, но и в кинематографе (например, «Девятые врата» Романа Поланского). Так что даже и непонятно, куда смотрят европейские феминистки. Древалев делает следующий шаг. Фауст в его спектакле не просто вожделеет дьявола, он растворяется в нем (ней) без остатка. Это уже не страсть, а самая настоящая ренессансная любовь, которая движет солнце и светила и заслуживает всяческого восхищения. Непонятно только, что делать при этом с пьесой Марло, которая решительно не хочет подчиняться режиссерскому своеволию. 

Парадокс еще и в том, что Древалев выбрал крайне не подходящую в данном случае редакцию пьесы. «Доктор Фауст» существует в двух версиях: так называемые текст А и текст В. Второй из этих текстов чуть ли не в полтора раза длиннее первого. В него добавлено много фарсовых сцен и, главное, усилены комические элементы, подчеркивающие тщетное желание Фауста стать «на земле, как на небесах Юпитер». Древалев по неведомой логике выбирает текст В. И потому лирическая тема оказывается в жесточайшем противоречии не только с общим смыслом пьесы, но и с комическим фоном. Иногда противоречия между спектаклем и пьесой становятся совсем неразрешимыми. Понятно, например, почему Фауст Марло просит Мефистофеля вызвать для него дух прекраснейшей из женщин — Елены. Но зачем это нужно Фаусту из постановки Древалева, всем сердцем любящему Мефистофеля, остается лишь гадать.

Зачем нужен подобный спектакль в репертуаре Театра на Малой Бронной, тоже вопрос не из легких. Кассовым он не станет. Интеллектуального зрителя не привлечет. В результате получается ни Богу свечка, ни черту кочерга. С такими театральными деятелями никакой Мефистофель сделку заключать не станет. Даже если он - женщина.

Последние статьи о театре

• Шорохи, Елена Ковальская, «Афиша», 30.10.2000
  
• Вспомни дикий восторг, Мария Седых, «Общая газета», 19.10.2000
  
• Домик в деревне, Олег Зинцов, «Ведомости», 16.10.2000
  
• Такая любовь, Денис Сергеев, «Эксперт», 16.10.2000
  
• Толстой у Фоменко: Кутепова и Тарамаев сыграли то счастье, которого нет, Кирилл Рогов, «Полит. Ру», 14.10.2000
  
• Соната для отличных инструментов, Глеб Ситковский, «Вечерний клуб», 13.10.2000
  
• Дети в интернате, жизнь в Интернете, Инна Вишневская, «Век № 40», 13.10.2000
  
• Одна абсолютно счастливая семья, Светлана Хохрякова, «Культура», 12.10.2000
  
• О любви пронзительно и безнадежно, Вера Максимова, «Независимая газета», 12.10.2000
  
• Спектакль для двоих, Алексей Филиппов, «Известия», 11.10.2000
  
• Лучше Толстого, Майа Одина, «Сегодня», 10.10.2000
  
• Когда б Толстой увидел эти игры…, Марина Давыдова, «Время новостей», 10.10.2000
  
• Роман с Львом Толстым, Роман Должанский, «Коммерсантъ», 10.10.2000
  
• Счастье выдохлось, Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 9.10.2000
  
• Нестерпимая легкость бытия, или Вся русская антропология, Олег Дуленин, «Знамя, № 10», 10.2000
  
• Объяснение в любви, Полина Богданова, «Русская мысль», 28.09.2000
  
• Биография камня, реки, человека, Марина Тимашева, «Первое сентября», 23.09.2000
  
• Чаепитие у Петра Фоменко, Анна Гудкова, «Труд», 9.08.2000
  
• Шерше ля Мефистофель-фам, Марина Давыдова, «Время новостей», 7.08.2000
  
• Это штука посильнее…, Ирина Родионова, «Сегодня», 7.08.2000