Алла Шендерова
«Коммерсант», 11.05.2021

Дмитрий Крымов пробил стену

«Моцарт „Дон Жуан“. Генеральная репетиция» в театре «Мастерская Петра Фоменко»

В «Мастерской Петра Фоменко» вышел спектакль Дмитрия Крымова. В нем он ищет выход из тупика, в котором пребывает сегодня весь мировой театр. За тем, как режиссер не оставляет от него камня на камне, с ужасом и восхищением наблюдала Алла Шендерова.

Чтобы выйти из тупика, надо что-то сломать. Чем и занимаются весь первый акт сочиненного Крымовым спектакля. Он начинается как репетиция: нелепая суета помрежа, похожий на старого Незнайку художник Миша (Михаил Крылов) с папкой эскизов, монтировщики, реквизиторы — все охвачены карикатурным трепетом пред тем великим и ужасным, кто появляется сбоку, из зрительской двери, идет по проходу, перемежая телефонную ругань с неведомым греческим продюсером рассказами о своих проблемах с желудком.

На авансцене — высокая белая стена, забытый электриками моток проводов торчит на ней клубком белых змей; дверной портал, три ступени вниз, сторожевые львы с хитрыми мордами — среднестатистические декорации для первой сцены моцартовского «Дон Жуана» художница Мария Трегубова дополнила огромной люстрой, зависшей не столько над сценой, сколько над первыми рядами. «Если она сорвется и упадет кому-нибудь на голову, будет страшно больно» — слова Венички из «Москвы—Петушков» не из другой оперы, а в данном случае из той же. Эта метамодернистская «опера» пришла на смену постмодерну и колеблется, по определению теоретиков, между «иронией и искренностью, конструкцией и деконструкцией, апатией и влечением».

В крымовский котел помещается все — от Моцарта до Эдуарда Хиля, от Федерико Феллини и Франко Дзеффирелли до Джорджо Стрелера и Анатолия Эфроса. Есть и чеховское ружье, которое требует режиссер, едва сев за режиссерский столик,— чтобы пристрелить фальшивых исполнителей партий Лепорелло, Жуана и Донны Анны (последняя под дулом ружья вдруг запоет «Летят утки»). И сегодняшние споры о харассменте, который позволяют себе творцы: конечно, настоящий Дон Жуан, герой оперы Крымова — это сам Режиссер. Старый перец в мешковатом пальто и вечном шарфике, воплощенная театральная пошлость, анфан террибль, вообразивший, что мир вертится вокруг него. Кто-то, как юная реквизиторша с зелеными дредами (Вера Строкова), подпадает под его обаяние — и тут же получает партию Церлины. Кто-то — как уборщица Розалия (Роза Шмуклер) — любит его по старой памяти и все пытается накормить. Кто-то ненавидит — как зазванная им на репетицию Полина (Полина Айрапетова), только что прибывшая из Италии и заявившаяся на сцену прямо с детской коляской. «Я хотела вернуться в театр, а не в режиссерскую мясорубку, от которой страдают все театры Европы» — ее тираду подхватывают не только на сцене, но явно одобряют в зале.

Режиссера играет Евгений Цыганов — так написано в программке. Узнать его невозможно: тело в толщинках, спина сгорблена, голос хриплый. Движения — вроде старческие, но как бы летящие. На лице — морщинистая маска. И это тот случай, когда маска помогает возникнуть персонажу, абсолютно отдельному от актера. Трудно сказать, как можно воплотить в одном персонаже собирательный образ выдающегося режиссера XX века, но Цыганову удается. Масками скрыты лица многих исполнителей — кто-то состарен, у кого-то гротескный нос. Без Алексея Черных, указанного в программке как «мастер пластического грима», вся эта стрелеровско-феллиниевская ватага вряд ли могла бы воплотиться.

Театральный «И корабль плывет» плывет, сотрясаясь и разваливаясь на части от неполиткорректного смеха над всей культурой прошлого. Не разрушив ее, нам не двинуться дальше — в этом спектакль Крымова созвучен недавней «Кармен» Богомолова, поставленной в Пермской опере. Но только Богомолов выплескивает сюжет «Кармен» в сегодняшнюю жизнь, а Крымов до поры говорит лишь о театре. Театр же к концу первого акта его «Дон Жуана» буквально упирается в стену.

Вслед за Крымовым это чувствует и Режиссер: он стреляет в исполнителей, не в силах выносить их глаза, вперенные в пустоту, называемую «четвертой стеной». А потом расправляется и с декорацией: распахивает фальшиво-массивную дверь, изображающую портал богатого дома, и заставляет петь всех, кто таился в кулисах,— забредшего оформлять пенсию алкаша Сашу (Александр Моровов), оказывающегося его давним соратником, заведующего поворотным кругом (Игорь Войнаровский) и уже упомянутую Полину, являющуюся на подмостки с коляской и дорожной сумкой. Из сумки валятся детские игрушки (поклон «Вишневому саду» Стрелера — там игрушки сыпались из «многоуважаемого шкафа»). Актеры «Мастерской» открывают рот в такт фонограмме, но выходит так натурально, что в некоторых случаях понять, кто поет, а кто нет, нельзя. Но Режиссер недоволен, дело не клеится, и тогда он срезает трос, на котором держится люстра,— падая, она пробьет стену. Когда пыль уляжется, сцена получит объем.

Вот она, театральная обманка: спектакль о деспоте-Режиссере, в одиночку творящем свой мир, на самом деле придуман Крымовым вместе с художницей Марией Трегубовой. Грандиозный лепной потолок, криво нависший над сценой во втором действии, и целый сад предметов, материализованных памятью Режиссера о его юности, создают то пространство, где клюквенный сок все больше походит на кровь, а дикие режиссерские фантазии почему-то становятся явью. Да и сам он все больше превращается в альтер эго Крымова. И вот уже алкаш дядя Саша исполняет неистовый танец, напоминающий танец Владимира Высоцкого—Лопахина в «Вишневом саде» или что-то еще из великих спектаклей Анатолия Эфроса, отца Дмитрия Крымова. Впрочем, ближе к финалу каждый в зале может вспомнить свое. Потому что корабль под названием «Моцарт „Дон Жуан“. Генеральная репетиция» вдруг на всем ходу, со скрипом и скрежетом, врезается в жизнь. «Дремлет притихший северный город»,— поют на сцене. И без паузы: «Московское время 65 часов 89 минут».

Источник: «Коммерсант»

Последние статьи о театре

• Серафима Огарёва: «Я с детства знала, на что шла», Мария Михайлова, «Театрал», 07.2021
  
• Раз уж гость пришел – впусти, Вячеслав Картинкин, «Независимая газета», 16.06.2021
  
• Вера Строкова: «Играть на сцене — это рассказывать историю в лицах», Ольга Романцова, «Перспектива», 9.06.2021
  
• «Дон Жуан» стреляет в упор, Евгения Смехова, «Musecube», 9.06.2021
  
• Великая иллюзия или Страх познавший Дон Жуан («Дон Жуан» — Мастерская Петра Фоменко), Ксения Позднякова, «Scope», 6.06.2021
  
• Мария Большова: «Я всегда открыта к предложениям», Елена Воробьёва, «Смена», 06.2021
  
• Уроки режиссуры. Вредные советы, Вадим Рутковский, «CoolConnections», 31.05.2021
  
• Стихи играют в жизнь, Нина Шалимова, «Новая газета», 31.05.2021
  
• Балаганчик Крымова, Светлана Бердичевская, «Экран и Сцена», 28.05.2021
  
• «Мечта, а не спектакль!», Анна Балуева, «Собеседник», 26.05.2021
  
• Последнее танго Дон Жуана, Сергей Николаевич, «Сноб», 19.05.2021
  
• Моцарт-терапия: «Моцарт. „Дон Жуан“» Дмитрия Крымова в «Мастерской Фоменко», Анастасия Паукер, «Афиша Daily», 17.05.2021
  
• Кто тут Дон Жуан?, Игорь Вирабов, «Российская газета», 17.05.2021
  
• Дмитрий Крымов пробил стену, Алла Шендерова, «Коммерсант», 11.05.2021
  
• Театральные премьеры мая, «The Vanderlust», 7.05.2021
  
• Он был раздавлен головою зебры, Мила Денёва, «Театр.», 6.05.2021
  
• «Моцарт. „Дон Жуан“. Генеральная репетиция». О чем новый спектакль Дмитрия Крымова?, Александра Сидорова, «Бизнес FM», 5.05.2021
  
• Театр Всех Святых. Крымов в гостях у Фоменко: «Моцарт “Дон Жуан”. Генеральная репетиция», Елена Шаина, «Театр To Go», 4.05.2021
  
• Где Крымов, там душа, Наталья Ртищева, «Мнение», 4.05.2021
  
• «Моцарт „Дон Жуан“. Генеральная репетиция»: роман с театром, Мария Королева, «Ваш досуг», 4.05.2021