Алексей Филиппов
«Известия», 6.04.2002

Парад безумиц

У Петра Фоменко вышел очередной лучший спектакль сезона

Таких театров, как Мастерская П. Фоменко, в Москве больше нет. Практически каждый спектакль «фоменок» становится событием. И дело не только в уровне режиссуры и актерского мастерства. Причина в другом — здесь чувствуется то, о чем много говорят, чего ждут от сегодняшнего театра, ищут, не могут найти и изводят режиссеров театроведческими упреками. В основе этого театра лежит идея — он жив не только профессией, но и верой. «Фоменки» верят в Учителя, и за этим встает очень многое. Мастерская — невеликий, но на сегодняшний день наиболее очевидный росток мхатовской традиции. Нечто подобное происходит с английским газоном: несколько поколений поливают и подстригают траву, а потом — по традиции — она растет замечательно ровно. К очередной премьере «фоменок» — «Безумной из Шайо» по Жану Жироду — все это имеет самое непосредственное отношение. 
Жан Жироду любил длинные монологи, парадоксы и не любил уродств капиталистического общества начала века. Как в сегодняшней Москве прозвучит история о том, что шайка мошенников собирается организовать фиктивное акционерное общество, снести полгорода под предлогом поисков несуществующей нефти и разорить уйму вкладчиков? Может ли стать героиней безумная бабушка, заманившая мошенников в канализацию, чтобы они там погибли? Доронинский МХАТ и «Таганка» Николая Губенко сделали бы из этого боевой, зовущий на борьбу с капиталом спектакль. А в Мастерской пьеса Жироду обернулась притчей со многими смыслами. Короткого и ясного ответа на классический театроведческий вопрос «О чем спектакль?» эта работа не дает.
«Безумная из Шайо» рассказывает о том, что и в лепете безумца может быть заключен высокий смысл, о бесплодности суетной и торопливой современной жизни, о любви и вере? Вне атмосферы спектакля и игры «фоменок» эти слова ничего не значат: волшебство в том, что актерские работы и режиссура слиты здесь в единое целое, и в любой из эпизодических ролей живет философия постановки.
Первый и второй акты проходят в разных залах. Все начинается в широком, залитом светом кафе: зрители еще рассаживаются, а актеры уже выходят на расположенную в полушаге от первого ряда сцену. Играет маленький оркестр, Рустэм Юскаев (Изыскатель) гипнотизирует публику взглядом: в первом акте много игры в стиль, ритм и лубочную Францию. Слово «сержант» Галина Тюнина (Орели, она же Безумная из Шайо) произносит в нос, «по-французски», от нее не отстают и другие. Перед нами идет череда остро очерченных, точно схваченных типажей: полицейский Сергея Якубенко оказывается карикатурой на расхожее представление о парижском ажане. Шаржированы и разбойники-капиталисты: Председатель Андрея Казакова — романтический злодей, Барон Алексея Колубкова — комический, а биржевой заяц Олега Ниряна — гротескный. Пока что это комедия, и Безумная Тюниной упоительно смешна: феерически нелепый наряд, прямота и непосредственность, железная убежденность в том, что проклятые биржевики стянули ее трехметровое боа из перьев.
Во втором акте мы оказываемся в другом, длинном зальчике: комната безумной выше и глубже. Ведущая сверху лестница, огромный люк — здесь и произойдет самое главное, злые будут наказаны, добрые восторжествуют.
Спектакль рассказывает о дурости сильных мира сего и веселой мудрости слабых, но дидактического занудства в нем нет. Безумная из Конкорд, подруга и советчица тюнинской героини полоумна, как мартовский заяц — Полина Кутепова здесь просто замечательна. Актриса прочно срослась с образом лирической героини, трогательной и нежной, немного забавной. В «Безумной из Шайо» ее персонаж стал отчаянным, встрепанным, стремительным, существующим в какой-то параллельной реальности, но тем не менее ухитряющимся изрекать мудрые вещи существом. Этот парижский воробей невероятно серьезен и оттого безумно смешон: копна нечесаных волос, подбитый глаз, бешеная суетливость — и лучистое, нежное кутеповское обаяние. 
И все же спектакль примечателен работой Галины Тюниной. Во втором акте ее героиня становится значительна и зловеща: огромный канализационный люк открыт, ищущие нефть банкиры и биржевики спускаются вниз, в клубы подземного пара. Безумная спасает мир (и хочет отомстить за украденную у нее в детстве красивую коробочку): она мрачна и сосредоточена, вселенная и наперсток для нее одинаково важны.
В Мастерской Петра Фоменко снова вышел спектакль, который будут называть лучшим в сезоне — но все настолько привыкли к этому обстоятельству, что оно уже никого не удивит. 

Последние статьи о театре

• Четыре безумные женщины убили четырех умных мужчин, Игорь Вирабов, «Комсомольская правда», 12.04.2002
  
• Сестры по разуму, Наталия Каминская, «Культура», 11.04.2002
  
• Ловушка для учредителей, Мария Хализева, «Вечерний клуб», 11.04.2002
  
• Бомжихи в стиле декаданс, Алла Шендерова, «Общая газета», 11.04.2002
  
• Премьера, «Новая газета», 11.04.2002
  
• Обруч — в небо, буржуев — в канализацию, Глеб Ситковский, «Алфавит», 9.04.2002
  
• Адюльтер нам только снится, Артур Соломонов, «Газета», 8.04.2002
  
• Бешеные бабки, «Итоги», 8.04.2002
  
• Трест, который сгинул, Олег Зинцов, «Ведомости», 8.04.2002
  
• Адюльтер нам только снится, Артур Соломонов, «Газета», 8.04.2002
  
• Парад безумиц, Алексей Филиппов, «Известия», 6.04.2002
  
• Французские юродивые на московской сцене, Роман Должанский, «Коммерсант», 5.04.2002
  
• Спасатели из «Мастерской», Ирина Корнеева, «Время МН», 5.04.2002
  
• Евы Парижа, Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 5.04.2002
  
• Война и мир. Начало романа, Кристина Матвиенко, «Золотая маска», 4.04.2002
  
• «Война и мир. Начало романа», Мастерская П. Фоменко, Алексей Бартошевич, «Золотая маска», 4.04.2002
  
• Старые клячи, Антон Красовский, «Независимая газета», 4.04.2002
  
• Homo ludens из Шайо, Марина Давыдова, «Время новостей», 4.04.2002
  
• Кумир для сердца, Екатерина Дмитриевская, «Экран и сцена, № 7-8», 04.2002
  
• Норма безумия, Марина Мурзина, «Аргументы и факты, № 16», 04.2002