Глеб Ситковский
«Алфавит», 9.04.2002

Обруч — в небо, буржуев — в канализацию

У Петра Фоменко вышла «Безумная из Шайо»

К берегам Сены Петра Фоменко давно влечет неведомая сила. Французский шансон то и дело словно бы невзначай врывался в самые разные его спектакли. А пару лет назад он, поддавшись искушению галльского черта, перенесся в парижские кварталы вместе с артистами театра имени Вахтангова. Спектакль по пьесе Мориса Метерлинка назывался «Чудо святого Антония», и русская речь в нем причудливо мешалась с французскими мотивами.
Сюжет метерлинковской сатиры, привлекшей внимание Петра Фоменко, был довольно прост. В самодовольную буржуйскую семью, где только что скончалась барыня, являлся святой Антоний, чтоб совершить чудо и воскресить сварливую старуху. Но сторону святого принимала одна лишь служанка Вирджиния, которую у Фоменко играла Людмила Максакова. Вся прочая мелкобуржуазная родня объявляла святого Антония сумасшедшим и спроваживала его в психушку. Воскрешенная старуха умирала сызнова, и сытая спокойная жизнь возвращалась в обычное русло.
Пьеса Жана Жироду, написанная в 1944 году, то есть на 30 лет позже метерлинковского «Чуда святого Антония», — это тоже социальная сатира, и даже персонажи здесь приблизительно те же самые. Есть тут и раздувшиеся от важности буржуи, готовые ради наживы разворотить пол-Парижа. Есть аналог святого Антония — безумная и чуть-чуть святая старуха из Шайо со своими юродивыми подругами из других парижских кварталов. Третья сторона в программке спектакля названа «людьми Парижа» — это такие же простые ребята, как и служанка Вирджиния: судомойки, официанты, музыканты, рабочие. 
Городская сумасшедшая по имени Орели в исполнении Галины Тюниной готовится совершить чудо и спасти свой родной Шайо, весь Париж, а, может быть, и весь мир. Всех кровососов и эксплуататоров трудового класса она приговаривает к смерти через утопление в парижской канализации. Заманивает к себе в подвал, наврав с три короба, что под Парижем бьют нефтяные фонтаны, и отправляет их к чертовой матери в преисподнюю, не забыв заботливо прикрыть за важными господами тяжелую крышку люка.
На первый взгляд, пьеса-агитка сегодня абсолютно несъедобна. На второй тоже. Пафос социальных схваток больше не учащает биение наших сердец. Да и буржуев жалко.
Петр Фоменко сделал с пьесой все, что только было возможно. Тот краник, из которого подается пафос, он перекрыл наглухо. Иронии, напротив, добавил с избытком. Для каждого из ходульных персонажей пьесы он набросал шаржированный и довольно точный портрет. Получилось смешно и убедительно — в чем-чем, а в искусстве шаржа Фоменко силен как никто другой.
Вот, например, биржевой «заяц» по имени Жорж Шопен (Олег Нирян). Фоменко взял и превратил этого небольшого человечка почти в настоящего зайца — суетливого, быстрого в реакциях, угодливого франта, на обтянутой заднице которого пришлепана заплатка, подозрительно напоминающая заячий хвост.
Ни одна, даже самая мелкая роль не пущена на произвол судьбы, ни одна не оставлена на исключительное попечение актера. Лучше всех, как это обычно и бывает у Фоменко, — женщины. Словно законченное музыкальное произведение звучит монолог порывистой судомойки Ирмы (Ирина Пегова) в конце первого акта («Обожаю мужчин, ненавижу женщин, обожаю красивых, ненавижу уродливых!»).
Во втором акте зрители переходят на другую сценическую площадку, и здесь опять торжествуют женщины. Лучшая сцена спектакля — с тремя безумицами, которые приходят на тайный совет к своей подруге Орели: Жозефина с подбитым глазом и папироской во рту (Полина Кутепова), шепелявая мечтательница Габриэль (Мадлен Джабраилова) и резкая басовитая Констанс (Наталья Курдюбова). У каждой есть свой невидимый спутник. Безумная Констанс водит за собой воображаемую собачку, Габриэль — как всегда, со своим галантным поклонником, а Жозефина в хороших отношениях со всеми покойными президентами Франции. 
Спектакль Фоменко вообще переполнен всякого рода мнимостями и эфемерностями. Сидят, например, себе финансовые воротилы в парижском кафе и договариваются о перепродаже воздуха и виртуальной нефти, а рядом работает жонглер, который ловко закидывает вверх невидимый обруч. Все долго всматриваются в небо, но обруч так и не возвращается. Петр Фоменко и сам чем-то похож на этого жонглера. Он поставил спектакль, который, как обычно, насыщен воздухом и переполнен невидимками. А ненавистный ему здравый смысл Фоменко, не задумываясь, сплавляет в канализацию. 

Последние статьи о театре

• «Война и мир. Начало романа. Сцены», «Афиша», 29.04.2002
  
• Фоменко и невидимки, Глеб Ситковский, «Метро», 25.04.2002
  
• Реальности не бывает, Дина Годер, «Еженедельный журнал», 25.04.2002
  
• Под сенью бабушек в цвету, Екатерина Васенина, «Новая газета», 22.04.2002
  
• Вечность пахнет нефтью, Павел Руднев, «Ваш досуг», 22.04.2002
  
• «Старухи» переиграли всех, Нина Агишева, «Московские новости», 16.04.2002
  
• Энергоносители, Елена Ковальская, «Афиша», 15.04.2002
  
• Могильщица капитализма, Виктория Никифорова, «Эксперт», 15.04.2002
  
• Четыре безумные женщины убили четырех умных мужчин, Игорь Вирабов, «Комсомольская правда», 12.04.2002
  
• Сестры по разуму, Наталия Каминская, «Культура», 11.04.2002
  
• Ловушка для учредителей, Мария Хализева, «Вечерний клуб», 11.04.2002
  
• Бомжихи в стиле декаданс, Алла Шендерова, «Общая газета», 11.04.2002
  
• Премьера, «Новая газета», 11.04.2002
  
• Обруч — в небо, буржуев — в канализацию, Глеб Ситковский, «Алфавит», 9.04.2002
  
• Адюльтер нам только снится, Артур Соломонов, «Газета», 8.04.2002
  
• Бешеные бабки, «Итоги», 8.04.2002
  
• Трест, который сгинул, Олег Зинцов, «Ведомости», 8.04.2002
  
• Адюльтер нам только снится, Артур Соломонов, «Газета», 8.04.2002
  
• Парад безумиц, Алексей Филиппов, «Известия», 6.04.2002
  
• Французские юродивые на московской сцене, Роман Должанский, «Коммерсант», 5.04.2002