Глеб Ситковский
05.2002

Растворение в канализации

Петр Фоменко воскресил жанр агитки

К берегам Сены Петра Фоменко давно влечет неведомая сила. Французский шансон то и дело словно бы невзначай врывается в самые разные его спектакли. А пару лет назад он, поддавшись искушению галльского черта, перенесся в парижские кварталы вместе с артистами Театра имени Вахтангова. Спектакль по пьесе Мориса Метерлинка назывался «Чудо святого Антония», и русская речь в нем причудливо мешалась с французскими мотивами.

Сюжет метерлинковской сатиры, привлекшей внимание Петра Фоменко, был довольно прост. В самодовольную буржуйскую семью, где только что скончалась барыня, являлся святой Антоний, чтоб совершить чудо и воскресить сварливую старуху. Но сторону святого принимала одна лишь служанка Вирджиния, которую у Фоменко играла Людмила Максакова. Вся прочая мелкобуржуазная родня объявляла святого Антония сумасшедшим и спроваживала его в психушку. Воскрешенная старуха умирала сызнова, и сытая спокойная жизнь возвращалась в обычное русло.
Пьеса Жана Жироду, написанная в 1944 году, то есть на 30 лет позже метерлинковского «Чуда святого Антония», — это тоже социальная сатира, и даже персонажи здесь приблизительно те же самые. Есть тут и раздувшиеся от важности буржуи, готовые ради наживы разворотить пол-Парижа. Есть аналог святого Антония — безумная и чуть-чуть святая старуха из Шайо со своими юродивыми подругами из других парижских кварталов. Третья сторона в программке спектакля названа «людьми Парижа» — это такие же простые ребята, как и служанка Вирджиния: судомойки, официанты, музыканты, рабочие. 
Городская сумасшедшая по имени Орели в исполнении Галины Тюниной готовится совершить чудо и спасти свой родной Шайо, весь Париж, а может быть, и весь мир. Всех кровососов и эксплуататоров трудового класса она приговаривает к смерти через утопление в парижской канализации. Заманивает к себе в подвал, наврав с три короба, что под Парижем бьют нефтяные фонтаны, и отправляет их к чертовой матери в преисподнюю, не забыв заботливо прикрыть за важными господами тяжелую крышку люка.
На первый взгляд пьеса-агитка сегодня абсолютно несъедобна. На второй тоже. Пафос социальных схваток больше не учащает биение наших сердец. Да и буржуев жалко.
Петр Фоменко сделал с пьесой все, что только было возможно. Тот краник, из которого подается пафос, он перекрыл наглухо. Иронии, напротив, добавил с избытком. Для каждого из ходульных персонажей пьесы он набросал шаржированный и довольно точный портрет. Получилось смешно и убедительно — в чем-чем, а в искусстве шаржа Фоменко силен как никто другой.
Вот, например, биржевой «заяц» по имени Жорж Шопен (Олег Нирян). Фоменко взял и превратил этого небольшого человечка почти в настоящего зайца — суетливого, быстрого в реакциях, угодливого франта, на обтянутой заднице которого пришлепана заплатка, подозрительно напоминающая заячий хвостик. 
Ни одна, даже самая мелкая роль не пущена на произвол судьбы, ни одна не оставлена на исключительное попечение актера. Лучше всех, как это обычно и бывает у Фоменко, — женщины. Словно законченное музыкальное произведение звучит монолог порывистой судомойки Ирмы (Ирина Пегова) в конце первого акта («Обожаю мужчин, ненавижу женщин, обожаю красивых, ненавижу уродливых!»).
Во втором акте зрители переходят на другую сценическую площадку, и здесь опять торжествуют женщины. Лучшая сцена спектакля — с тремя безумицами, которые приходят на тайный совет к своей подруге Орели: Жозефина с подбитым глазом и папироской во рту (Полина Кутепова), шепелявая мечтательница Габриэль (Мадлен Джабраилова) и резкая басовитая Констанс (Наталья Курдюбова). У каждой есть свой невидимый спутник. Безумная Констанс водит за собой воображаемую собачку, Габриэль, как всегда, со своим галантным поклонником, а Жозефина в хороших отношениях со всеми покойными президентами Франции. 
Спектакль Фоменко вообще переполнен всякого рода мнимостями и эфемерностями. Сидят, например, себе финансовые воротилы в парижском кафе и договариваются о перепродаже воздуха и виртуальной нефти, а рядом работает жонглер, который ловко закидывает вверх невидимый обруч. Все долго всматриваются в небо, но обруч так и не возвращается.
Петр Фоменко и сам чем-то похож на этого жонглера. Он поставил спектакль, который, как всегда, насыщен воздухом и переполнен невидимками. А ненавистный ему здравый буржуазный смысл Фоменко, не задумываясь, сплавляет в канализацию. 

Последние статьи о театре

• Македонец отправился в Византию, Артур Соломонов, «Газета», 19.06.2002
  
• Поэзия и правда, Марина Давыдова, «Время новостей», 19.06.2002
  
• Ключ к Серебряному веку, Майа Одина, «Газета.ру», 18.06.2002
  
• Безумная Шайо, Ольга Егошина, «Вёрсты», 4.06.2002
  
• Танцы до экстаза, Олег Дуленин, «Знамя, № 6», 06.2002
  
• На нарах творчества, Ирина Алпатова, «Культура», 30.05.2002
  
• Лицедей — это диагноз, «Итоги», 27.05.2002
  
• Театр должен быть утоплен, Ольга Романцова, «Вести.ru», 27.05.2002
  
• Безумный мир на подмостках, Любовь Лебедина, «Труд», 21.05.2002
  
• Лицедей, как он есть, Алексей Филиппов, «Известия», 16.05.2002
  
• Безумие в день кровяной колбасы, Марина Райкина, «Московский комсомолец», 15.05.2002
  
• Драма на гастролях, Ирина Корнеева, «Время МН», 15.05.2002
  
• Диагноз — лицедей, Дарья Коробова, «Независимая газета», 15.05.2002
  
• Альбом семейных фотографий, Елена Губайдуллина, «Известия», 14.05.2002
  
• Растворение в канализации, Глеб Ситковский, 05.2002
  
• Имя полуденного незнакомца, Александр Смольяков, «Планета Красота, № 5-6», 05.2002
  
• Мастерская П. Фоменко. «Безумная из Шайо» Ж. Жироду, «Театральная афиша», 05.2002
  
• Инсценированные сновидения, Елена Губайдуллина, «Новое время, № 18-19», 05.2002
  
• Честь безумцу!, Екатерина Дмитриевская, «Экран и сцена, № 15-16 (633-634)», 05.2002
  
• «Безумная из Шайо», Виктория Никифорова, «Седьмой континент», 05.2002