Марина Гаевская
«Российские вести», 23.05.2001

Война и мир в мастерской

«Зачем вы идете но войну?» — спрашивает Пьер Безухов. «Не знаю. Так надо», — отвечает Андрей Болконский. В спектакле «Мастерской П. Фоменко» по роману Л. Толстого «Война и мир» вопрос этот задается неоднократно. Между тем войны как таковой в постановке нет. Крупномасштабные батальные сцены вообще прерогатива других жанров искусства. И уж тем более трудно представить себе нечто подобное в маленьком камерном золе. Авторы сценической композиции (П. Фоменко, Э. Диксон, Г. Покровская, Е. Калинцев) отбирают лишь «мирные» сцены, одновременно конкретизируя объем взятого материала уже в подзаголовке к названию спектакля — «Начало романа». Однако война постоянно присутствует — в разговорах героев, в незавершенных портретах враждующих императоров — Наполеона и Александра, в тревожном звучании музыки. Наконец в повторяющейся незатейливой песенке «Мальбрук в поход собрался», которая становится своего рода трагическим пророчествам, предрекающим гибель не только уезжающего на войну Андрея Болконского, но и многих-многих других. 

«Какая сила движет народами?» — вопрос, поставленный в прологе спектакля, не имеет однозначного ответа. Что заставляет их существовать в состоянии «войны» или «мира» друг с другом не только на поле боя, но и в обычной будничной жизни? Сложные психологические и философские проблемы толстовского романа, перенесенные на сценическую площадку «Мастерской П. Фоменко», порой обретают не только драматическую, но и весьма неожиданную комедийную окраску.
Композиционно постановка делится на три части — в каждой свои ритмы, своя атмосфера, свой стиль жизни героев. Чопорно-прохладный Петербург представлен здесь с немалой долей иронии. Серьезные разговоры о политике кажутся бессмысленно суетными и неуместными. А завсегдатаи салона Аннет Шерер едва ли не борются со сном, слушая некий рассказ «на злобу дня». И тут же по контрасту — сцена разудалого кутежа у Курагиных, частично решенная в жанре пантомимы. В сравнении с первым второе действие более динамично, ярко, эмоционально насыщенно. Безалаберная, сумбурная Москва. Безудержное веселье в гостеприимном доме Ростовых, первые романтические переживания юных барышень и родительские заботы. Душевность и злословие, шутки и сплетни. Умирающий граф Безухов в окружении деловитых докторов и бурные — вплоть до драки — страсти вокруг его наследства. Третья часть спектакля — Лысые горы — суровый, замкнутый мир князя Болконского и княжны Марьи, познающей житейскую суету лишь через письма Жюли Курагиной. Теплое родственное прощание брата и сестры. Отъезд Андрея на войну?
На этом сюжетная линия спектакля обрывается. Но в нем есть еще финальная точка. Горят свечи, и вновь звучит песенка о Мальбруке, завершавшая также первое действие. В пустой раме, где в начале был портрет императора Александра, застывшая фигура Андрея и одновременно песенного персонажа, таки не вернувшегося из похода. А рядом — верный паж и тоскующая жена, закрывшая белое платье невесты черным траурным покрывалом вдовы. Так война вносит последний трагический штрих в мирную жизнь героев спектакля.
Что же до самих героев, то в многофигурной постановке Петра Фоменко почти все актеры играют по нескольку персонажей. Таковы три героини Галины Тюниной: энергичная и стремительная, несмотря на ее подпрыгивающе-прихрамывающую походку, Анна Павловна Шерер; добродушная, «домашняя», говорливая графиня Наталья Ростова; кроткая и покорная, серьезная и поэтичная, печальная и нежная княжна Марья Болконская. В трех лицах появляется и Ксения Кутепова: забавно неловкая, недалекая, но трогательная и милая Лиза Болконская; тревожная и нервозно суетливая Соня; легкая, порхающая, болтушка Жюли Карагина?
Предельно контрастны героини Полины Агуреевой, но если короткий эпизод с Элен Курагиной, важно несущей на голове убор из огромных черных перьев, смотрится скорее как забавный этюд, то лукаво озорная, непосредственная, по-кошачьи органичная Наташа Ростова словно создана для этой актрисы. Персонажи Рустэма Юскаева тоже во многом противоположны: холодный, расчетливый князь Василий Сергеевич Курагин и добродушный мягкий граф Илья Андреевич Ростов. Да и энергичная Анна Михайловна Друбецкая Мадлен Джабраиловой, всеми средствами борющаяся за будущее сына Бориса, ничуть не похожа на сдержанную и молчаливую мадмуазель Бурьен.
Карэн Бадалов играет сразу четыре роли, правда, не все они равнозначны. Персонажи «из иностранных» обозначены пунктирно: важно вальяжный виконт де Мортемар; шумный, азартный Стивенс; скучающий немец-доктор?
Усталый, разочарованный Андрей Болконский — Илья Любимов и философски задумчивый Пьер Безухов — Андрей Казаков рядом с другими колоритными персонажами спектакля кажутся менее яркими и броскими. Однако их диалоги являются своего рода смысловым стержнем постановки.
Как любая инсценировка огромного романа, сценическая версия Петра Фоменко избирательна и субъективна. Режиссер не фиксирует внимание на конкретных приметах ушедшей эпохи. Сценография и костюмы персонажей достаточно аскетичны и условны. Лишь отдельные знаковые детали как бы перебрасывают мостик через время. Золотое шитье пристегнутого к черному свитеру воротничка напоминает о военной форме русской армии, или обращает в прошлое Генеральная карта Европы 1805 года, перенесенная также и на занавес (художник Владимир Максимов). Но ведь мир и сегодня существует на фоне войны. И молодые актеры стремятся воссоздать не столько манеру поведения или образ жизни людей далекой эпохи, сколько их самоощущение в этой пограничной ситуации. Исполнители сохраняют бережное и внимательное отношение к оригиналу. Не случайно в руках актеров часто появляются массивные тома толстовской эпопеи — вчитываясь в знакомые строки, они словно постоянно сверяют свое восприятие с авторским. И чтение продолжается — ведь это только начало романа?

Последние статьи о театре

• «Танцы на празднике урожая», Маша Иванова, «Итоги», 5.06.2001
  
• Между Пиусом и Лунасом, Глеб Ситковский, «Вечерний клуб», 1.06.2001
  
• Сестер стало пять, Олег Зинцов, «Ведомости», 1.06.2001
  
• Тоскливый праздник, Елена Губайдуллина, «Независимая газета», 1.06.2001
  
• Чужие на «празднике урожая», Ирина Леонидова, «Культура», 31.05.2001
  
• Мастерская без мастера, Роман Должанский, «Коммерсант», 31.05.2001
  
• Танцующие на свету, Мария Седых, «Общая газета», 31.05.2001
  
• Мастерская успеха, Ольга Романцова, «Вести.Ru», 31.05.2001
  
• Танцующие в тесноте, Марина Давыдова, «Время новостей», 30.05.2001
  
• Пять сестер, Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 30.05.2001
  
• Танцы в сельских интерьерах, Ирина Корнеева, «Время МН», 29.05.2001
  
• Танцы по-ирландски, Алексей Филиппов, «Известия», 29.05.2001
  
• Сладкий яд большого мира, Елена Дьякова, «Газета.Ru», 28.05.2001
  
• Война и мир в мастерской, Марина Гаевская, «Российские вести», 23.05.2001
  
• В одно касание, Александра Машукова, «Новое русское слово», 6.04.2001
  
• Начало романа, Л. Осипова, «Семья и школа, № 4», 04.2001
  
• Толстой. Мир без войны, Ольга Игнатюк, «Россия», 22.03.2001
  
• Начало романа. Сцены…, Вера Максимова, «Век», 16.03.2001
  
• Мир без войны, Любовь Лебедина, «Труд», 16.03.2001
  
• Между миром и войной, Виктория Никифорова, «Эксперт», 12.03.2001