Ирина Корнеева
«Время МН», 20.02.2001

Соткано с любовью

Петр Фоменко поставил «Войну и мир»

Весь философский размах романа Толстого в «Мастерской Петра Фоменко» ограничен несколькими картинами из первого тома «Войны и мира», инсценированными как законченные и самодостаточные. Представить весь роман было бы просто физически невозможно — и в результате драматургической селекции остались судьбы трех семей: Ростовых, Болконских и Безуховых.
Война в спектакле дана лишь фоном — главной темой для разговора в салоне Анны Шерер и поводом для сокрушений Лизы Болконской, полагающей, что эта ужасная война забирает у нее мужа. Зато про любовь в романе у Петра Фоменко сказано все. И так досконально исследовано три типа любви: материнской (княгини Друбецкой), девичьей (Наташи Ростовой и Сони), жениной (Лизы Болконской), что, кажется, человечеству мало что нового осталось сказать по этому поводу. Плюс — в характерах заложено столько любви режиссерской, что об этом спектакле можно говорить как о сотканном из любви и сыгранном с любовью. Художественная влюбленность Толстого во многие образы передалась от писателя Фоменко, от Фоменко — актерам, от актеров — зрителям, что на сегодняшний день — большая редкость.
«Фоменки» в спектакле играют по нескольку ролей, и «Война и мир» для них — еще одна прекрасная возможность продемонстрировать свою талантливость. Полина Агуреева — и светская надменная красавица Элен, и непосредственная Наташа Ростова. Органична и там, и там. Ксения Кутепова — Елизавета Болконская, так методично выговаривающая Болконскому “Andre-e!”, что становится понятно, почему он бежит от красавицы жены на войну; она же — и скромница Соня, и кокетливая мечтательница Жюли Карагина. Галина Тюнина — экспансивная хозяйка салона Анна Шерер, графинюшка-мать и воплощение самой покорности — княжна Марья Болконская. Для Карэна Бадалова играть сразу несколько персонажей в одном спектакле стало привычным. В «Войне и мире» он — и изящный виконт де Мортемар, которым потчуют гостей в салоне Шерер, и доктор, дежурящий у постели умирающего отца Безухова, и князь Николай Болконский — старик вне всяких сомнений. Живописен — невероятно. Рустэм Юскаев — и интриган князь Василий Курагин, и полная ему противоположность — добрый и искренний граф Илья Ростов. Время им на перевоплощение — всего антракт, результат — актеров как подменяют. Типажно соответствуют Андрею Болконскому и Пьеру Безухову Илья Любимов и Андрей Казаков. Фоменко, сидя в зрительном зале на каждом прогоне, переживает за актеров, как тренер за свою команду на ответственном чемпионате.
В буквалистском следовании тексту режиссера не упрекнешь. Он то избавляет нас от присутствия третьестепенных персонажей и реплики одних героев передает другим, то смешивает последовательность событий. Что у Толстого занимает одну строку, у Фоменко может стать сюжетом на десять минут. Эта едва ли не первая удачная театральная постановка «Войны и мира» далека от классической театральной формы. Тем не менее кажется, что весь роман уместился в уютный емкий четырехчасовой спектакль, передающий изумительную ясность и простоту Толстого. Фоменко, как никто другой в современном театре, умеет выразить их так, что действительно на душе становится светло. Будто вы и впрямь приглашены на обед к Ростовым и это вам так весело…
От Толстого-проповедника в спектакле осталась малая толика. Монологу Пьера Безухова «Какая сила движет народами» в прологе внимаешь как чему-то обязательно-протокольному, но не столь существенному, как все последующее — сыгранное, пропетое и даже станцованное. Любовь к быту Толстого у Фоменко выразилась в многофункциональной декорации Владимира Максимова — карта военных действий играет роль и ширмы, и занавеса, и собственно карты, да в нескольких тарелках на столе, да в разных натуралистических звуках… Но Толстой-художник явно остался не в обиде. Школьного сочинения по Толстому после «Войны и мира» Петра Фоменко не напишешь: Елизавета Болконская так и остается в спектакле в интересном положении, а Наташа Ростова — в тринадцатилетнем возрасте. Но удовольствие от спектакля, сыгранного на одном дыхании — легком, столь узнаваемо «фоменковском», получаешь колоссальное.

Последние статьи о театре

• Андрей в поход собрался, «Финансовая Россия, № 7», 03.2001
  
• Другая жизнь, Валерий Семеновский, «Театр, № 2», 03.2001
  
• Миро-приятие, Дина Годер, «Итоги», 27.02.2001
  
• Мозаика «Войны и мира», Нина Агишева, «Московские новости», 27.02.2001
  
• Потертый альбом на сквозняке нового века, Елена Дьякова, «Новая газета», 26.02.2001
  
• Князь Андрей под медным тазом, Глеб Ситковский, «Вечерний клуб», 23.02.2001
  
• Невыразимая легкость эпопеи, Наталия Каминская, «Культура», 22.02.2001
  
• Ксения Кутепова стала Марьей, Соней и Жюли одновременно, Алексей Белый, «Комсомольская правда», 22.02.2001
  
• Не до конца, Григорий Заславский, «Независимая газета», 21.02.2001
  
• Толстовство в чистом виде, Роман Должанский, «Коммерсант», 20.02.2001
  
• О доблести, о подвигах, о славе, Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 20.02.2001
  
• Эпопея в камерном формате, Олег Зинцов, «Ведомости», 20.02.2001
  
• Толстой нашего времени, Майа Одина, «Сегодня», 20.02.2001
  
• Амазонки неавангарда, Лариса Юсипова, «Ведомости», 20.02.2001
  
• Соткано с любовью, Ирина Корнеева, «Время МН», 20.02.2001
  
• Очень маленький Толстой, Алексей Филиппов, «Известия», 20.02.2001
  
• Всесильный бог деталей, Алена Солнцева, «Время новостей», 19.02.2001
  
• Гадание по «Войне и миру», Елена Дьякова, «Газета.ру», 19.02.2001
  
• У Петра Фоменко снова премьера, «Афиша», 19.02.2001
  
• О шестом англезе, дурочке из дома отдыха и механике эпизода, Кирилл Рогов, «Полит. Ру», 11.02.2001