Геннадий Демин
«Культура», 29.06.2000

Счастливая деревня Петра Фоменко

Сюрприз под занавес сезона

Становится ясно, сколь очевидный гражданский подвиг совершает молодежь, восстанавливая связь времен.

Скудный театральный сезон в столице вдруг завершился вереницей неожиданных сюрпризов.
Едва ли не самое ценное событие нынешнего сезона — премьера в маленьком зале «Мастерской П. Фоменко». Театралы помоложе тут же вспомнят о лучезарном начале этой труппы — изысканном и таинственном «Приключении», тонких и изящных «Волках и овцах». Тем, кто постарше, неминуемо придут на память еще более знаменитые «Братья и сестры», прославившие Малый драматический Додина, поскольку у Фоменко та же тема — российская деревня предвоенных и военных лет. Существенная, впрочем, разница: ленинградские артисты — дети тех, кто пережил страшное время; для сегодняшних москвичей-актеров живая семейная связь истаяла, истончилась, уже не родители, но деды и бабки хранят родовую память. Добавьте еще пропасть между сегодняшним мегаполисом и тогдашней глубинкой; наконец — разрыв в психологии, вызванный сменой ориентиров в обществе, и станет ясно, сколь очевидный гражданский подвиг свершает молодежь, восстанавливая связь времен.
Повесть Бориса Вахтина «Одна абсолютно счастливая деревня», положенная в основу одноименного спектакля, — зарисовки сельского быта и история любви. Наутро после свадьбы ушел на фронт первый парень Михеев — поскорее разделаться с фашистом и вернуться к любимой Полине. Да нелегко ему пришлось там, задержался — и довелось ей одной вытягивать двух близнецов. А потом и вовсе пришла жестокая бумажка-похоронка.
Спектакль «фоменок» (так давно уже любовно зовет их критика и публика) родился из студенческой дипломной работы последнего выпуска Мастера — и напоминает о том открытостью, наивностью, свежестью. В маленьком зальчике на 80 мест — фойе бывшего кинотеатра с сохранившимися колоннами — публика размещена по обе стороны разновысоких деревянных станков. Это и стол, и мостки на речке, и окопы, а то сарай или делянка в поле. Тазы с водой — вот вам и река, и вечные деревенские лужи, и домашняя утварь. На противоположной от колонн стене — окна, которые выходят на шумную и перерытую стройкой очередного кольца Москву. Передвижные жалюзи-ставни закроют их, открыв другие, на стекле которых прозрачный набросок милого российского пейзажа.
Столь же просто и чисто, ясными красками и тонкими штрихами набрасывают участники портреты своих персонажей. Самая энергичная в деревне Баба Фима, вечная и неутомимая сельская труженица, — совершенно неузнаваема в ней бесстрашная и заводная Мадлен Джабраилова. Неудержимая сплетница Егоровна, всюду сующая чуткий и любопытный нос, — звонкая работа нежной Ольги Левитиной. Неизменно положительный и разумный, чуть занудливый Сосед — Сергей Якубенко. Сразу три броские, до совершенства отшлифованные скульптуры — уморительное Огородное Пугало, свидетель многих деревенских событий, столь же древний Колодезный Журавель и Дремучий Дед, что, припав ухом к земле, слышит стук военных эшелонов, — изощренные создания Карэна Бадалова.
Впрочем, большинство занятых в спектакле играют по нескольку ролей, умудряясь порой за секунды щедрой сценической самоотдачи создать законченный полнокровный характер — вроде того сластолюбивого цехового мастера (Тагир Рахимов). Режиссер смешал воспитанников разных выпусков — от зрелых, уверенных артистов до совершенно зеленых. Из новичков открытие — Андрей Щенников, окопный соратник главного героя, ясноглазый ярославский парнишка со смешной фамилией Куропаткин, грезящий по ночам о девушках (одна из самых проникновенных сцен спектакля). Много обещает и Илья Любимов — Франц, вначале ухоженный и добропорядочный бюргер, затем — военнопленный, оставленный в той самой деревне и сохранивший немецкую страсть к порядку посреди российской безалаберности.
Наибольший спрос — с центральной пары. Полине Агуреевой, актрисе сильного комедийного и лирического начала, в ее тезке больше удаются начальные сцены — тут и купание в широкой реке, представленной длинной мокрой простыней, и забавные и искренние сельские ухаживания. Для второй части — после ухода любимого, военной и послевоенной — недостает, наверное, жизненного опыта.
Сергей Тарамаев — самый звездный из состава спектакля, по-голливудски победительный. Его Михеев, сказочный добрый молодец, что пускается на хитрости, преследуя полюбившуюся девушку, простодушен и лукав, надежен и безмятежен. Трудно, наверное, пока сыграть то возмужание, что происходит на войне. А потом в безыскусном раю — облако-решето, подвешенное на канатах, — сидя с болтающейся биркой на голом пальце ноги, советовать оставшейся на грешной земле жене: найди себе человека, который поможет вырастить ребятишек. Ему еще бы разгульности, удали, былинной силы, чтобы стать не только главным персонажем истории, но притчи, которую задумал постановщик. 
Однако, чудится, все придет со временем. Ведь «Одна самая счастливая деревня» создавалась — совершено очевидно — из этюдов. Все вместе они складываются в могучий эпос, в завораживающую картину народной жизни, от которой сжимается горло и предательски пощипывает под веками.
И эпитет «самая счастливая» в отношении деревни воспринимается без тени иронии — она сохранила завещанную предками духовную крепость и передала ее следующим поколениям.
А еще счастлив режиссер, который может выпустить такую постановку. Счастливы актеры, в ней играющие, особенно те, что начинают с нее творческий путь. Счастливы, наконец, зрители, которым довелось увидеть столь человечный и сердечный спектакль.

Последние статьи о театре

• Одна абсолютно счастливая семья, Светлана Хохрякова, «Культура», 12.10.2000
  
• О любви пронзительно и безнадежно, Вера Максимова, «Независимая газета», 12.10.2000
  
• Спектакль для двоих, Алексей Филиппов, «Известия», 11.10.2000
  
• Лучше Толстого, Майа Одина, «Сегодня», 10.10.2000
  
• Когда б Толстой увидел эти игры…, Марина Давыдова, «Время новостей», 10.10.2000
  
• Роман с Львом Толстым, Роман Должанский, «Коммерсантъ», 10.10.2000
  
• Счастье выдохлось, Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 9.10.2000
  
• Нестерпимая легкость бытия, или Вся русская антропология, Олег Дуленин, «Знамя, № 10», 10.2000
  
• Объяснение в любви, Полина Богданова, «Русская мысль», 28.09.2000
  
• Биография камня, реки, человека, Марина Тимашева, «Первое сентября», 23.09.2000
  
• Чаепитие у Петра Фоменко, Анна Гудкова, «Труд», 9.08.2000
  
• Шерше ля Мефистофель-фам, Марина Давыдова, «Время новостей», 7.08.2000
  
• Это штука посильнее…, Ирина Родионова, «Сегодня», 7.08.2000
  
• В воскресение — на войну, Татьяна Вайзер, «Литературная газета», 2.08.2000
  
• Деревня, где всегда война, Нина Агишева, «Московские новости», 18.07.2000
  
• Сельская сага Петра Фоменко, Любовь Лебедина, «Труд», 13.07.2000
  
• Счастливая деревня на Кутузовском проспекте, Елена Ямпольская, «Новые Известия», 6.07.2000
  
• Фоменки играют счастье, Ирина Дементьева, «Общая газета», 6.07.2000
  
• В поднебесье с биркой на ноге, Глеб Ситковский, «Вечерний клуб», 1.07.2000
  
• Счастливая деревня Петра Фоменко, Геннадий Демин, «Культура», 29.06.2000