Анастасия Сергеева
«Разгуляй», 07.1998

Героиня Серебряного века любит сказки

Галина Тюнина — актриса театра «Мастерская П. Фоменко» — в представлении не нуждается. Ее называют восходящей звездой, сравнивают с молодой Маргаритой Тереховой. Дебют в кино — роль блистательной балерины начала века Ольги Спесивцевой в фильме Алексея Учителя «Мания Жизели» — принес ей широкую известность.
Сейчас Галина Тюнина снимается в новом фильме Учителя. Последняя ее работа в театре — роль Сочинителя в спектакле «Чичиков», поставленном Петром Фоменко по сохранившимся отрывкам второго тома гоголевских «Мертвых душ». С актрисой беседует корреспондент «Разгуляя» Анастасия Сергеева.

— Несколько слов о новом фильме.
— Это история о последних годах жизни Бунина. Я играю его жену — женщину удивительную, хотя на первый взгляд ничем не примечательную. У нее не было никаких особых талантов, она просто всю жизнь была рядом с Буниным, самоотверженно терпя его непростой характер. Ее любовь к этому человеку просто уникальна. Чего стоит хотя бы то, что она мирилась с весьма странным образом жизни, который в последние годы вела семья, образуя треугольник: Иван Алексеевич, его любовница и она, жена.
— Вас часто сравнивают с женщинами Серебряного века. Вот и ваша теперешняя героиня родом из того времени. Вы не боитесь стать заложницей навязываемого вам образа?
— Мне действительно интересно все, что связано с началом века, интересны люди того времени. Так получилось, что я не раз сталкивалась с этой темой. В театре играю в спектакле, поставленном по пьесе Цветаевой — поэтессы Серебряного века; в кино — Ольгу Спесивцеву. Если режиссеры и дальше будут мне предлагать что-нибудь из эпохи декаданса, я не буду отказываться. Раз люди видят меня героиней этого времени — пожалуйста. Но сама-то я знаю, что могу не только это.
— А что-нибудь смешное, нелепое, гротесковое вы хотели бы сыграть?
— Я бы не отказалась попробовать. Хотя, подозреваю, мне было бы очень непросто — уж очень это не мое.
— Вы как-то говорили, что актера к новой работе должна приводить закономерная случайность. Роль Сочинителя в «Чичикове» для вас случайна или закономерна?
— И то и другое. Мне кажется, я шла к этой роли давно. Некоторая надломленность, болезненность были свойственны моим героиням и раньше. Вспомнить хотя бы миссис Компсон, которую я играла в спектакле Сергея Женовача «Шум и ярость» по роману У. Фолкнера. Очень обидно, что спектакль сошел тогда, когда мы, кажется, только-только начали понимать, как его играть. Сейчас, когда я вспоминаю этот спектакль, то мечтаю, как сегодня сделала бы ту или иную сцену. Но увы? В «Чичикове» материал не менее сложный, чем у Фолкнера. Этот спектакль я отчасти воспринимаю как подаренную мне возможность воплотить то, что не смогла сделать в «Шуме и ярости». Роль у меня здесь очень неожиданная, странная. В период репетиций я читала поздние произведения Гоголя — письма, дневники, автобиографическую прозу. Не только для того, чтобы умом понять, каким был Гоголь — важнее было сердцем, кожей почувствовать этого человека. Физически ощутить, что значит быть больным, надломленным, мучающимся человеком.
— Как вы относитесь к расхожему мнению о том, что актер — это пустой сосуд, готовый принять в себя все, что предложит режиссер?
— В этом есть доля правды. Хотя, конечно, это не означает, что актер должен быть глуп. Он должен быть предельно открытым, восприимчивым, ничем не загруженным. И к своему герою он должен подходить совершенно непредвзято, принимая его целиком, не отбирая — вот эта черта мне нравится, а эта нет. Только так можно понять человека, которого играешь. Хотя, с другой стороны, существует опасность полного слияния с персонажем. Что тоже неверно. Для того, чтобы сыграть, например, современницу, мне не обязательно пропадать на тусовках. Я смотрю на своего героя всегда чуть-чуть со стороны. Иначе не передать этого на сцене. Совершенно отказываться от себя, от своего «я» нельзя (да это и вряд ли возможно). Такая двойственность — стать другим, оставаясь собой, — наверное, и называется перевоплощением.
— Вы производите впечатление очень спокойного, сдержанного человека. Это характер или маска?
— Пожалуй, это черта характера, которую я в себе всячески культивирую. Потому что во взвинченном, нервном состоянии работать не могу. Чтобы быть на репетиции «белым листом», мне необходимо быть душевно спокойной. Спектакль не рождается в конфликте. Когда режиссер чего-то хочет, а актер сопротивляется — ничего не получится. Мне необходимо полное доверие и человеческое взаимопонимание с теми людьми, с которыми я работаю. Помимо этого очень важна дисциплина. Актер — это профессия жесткая, не терпящая сентиментальностей. Потому на площадке я люблю деловую обстановку — без лишних нежностей, но и без крика.
— Все ваши разговоры только о театре. Складывается впечатление, что вся жизнь начинается и заканчивается в театре.
— Так оно и есть. Я всегда знала, что буду актрисой. У меня никогда не было сомнений в выборе профессии. Поэтому после восьмого класса я решила — хватит учиться, И поехала поступать в саратовское театральное училище. После окончания два года проработала в Саратовском театре драмы и, поняв, что здесь ничему больше научиться не смогу (театр много забирал, но очень мало давал взамен), решила продолжить образование. Поехала в Москву, поступать в ГИТИС. 
— Биография целеустремленного авантюриста?
— В том, что касается профессии, я действительно авантюрист. В жизни — нет.
— Но что-нибудь помимо театра вас интересует?
— Люблю читать, слушать музыку и? ходить в театр. Мне очень нравится чувствовать себя зрителем, нравится атмосфера в зале. Этот момент, когда садишься на место, листаешь программку и вместе со всеми ждешь начала спектакля. Так интересно оказаться в театре в непривычном качестве. И еще я всегда переживаю за коллег, наблюдая за тем, как они нервничают на сцене.
— У многих актеров есть любимые приметы. Вы суеверный человек?
— Нет, нисколько, Я верю в судьбу, в то, что она дает шанс — нужно только суметь им воспользоваться, не прозевать. А в приметы я хоть и не верю, но люблю — они иногда бывают красивыми, как сказка.

Последние статьи о театре

• Много радостей и никаких надежд, Александр Соколянский, «Эксперт», 20.07.1998
  
• Общество любителей бутафории, Кирилл Харатьян, «Эксперт», 20.07.1998
  
• Героиня Серебряного века любит сказки, Анастасия Сергеева, «Разгуляй», 07.1998
  
• Это вам не Гоголь — это Фоменко, Анна Политковская, «Общая газета», 25.06.1998
  
• Между замыслом и смыслом, Виктория Никифорова, «Русский телеграф», 25.06.1998
  
• В «Мастерской Петра Фоменко» рукописи не горят, Ирина Алпатова, «Культура», 4.06.1998
  
• Чичиков не поддается исправлению, Александр Соколянский, «Неделя», 1.06.1998
  
• Сгоревшая рукопись, Елена Сергеева, «Театральный курьер», 06.1998
  
• Тринадцатая ночь, Анастасия Копоть, «Вечерняя Москва», 25.05.1998
  
• Гоголин, Станислав Рассадин, «Литературная газета», 25.05.1998
  
• Чичиков, Дина Годер, «Итоги», 19.05.1998
  
• Боже, как грустна наша Россия!, Наталья Крымова, «Вечерний клуб», 14.05.1998
  
• Попытка медленного чтения, Елена Губайдуллина, «Русский телеграф», 13.05.1998
  
• «Фоменки» обожглись на втором томе «Мертвых душ», Елена Ямпольская, «Новые Известия», 8.05.1998
  
• Юрий Степанов: Поймал кайф — ради этого стоит жить, Светлана Хохрякова, «Культура», 1998
  
• Черт с нами?, Алексей Филиппов, «Известия», 1998
  
• Пока живут на свете дураки?, «Столица, № 11», 1998
  
• В чичиковской круговерти, Л. Осипова, «Семья и школа, № 9», 1998
  
• «Ю» Ольги Мухиной в РАТИ (ГИТИС), Джон Фридман, «“Moscow Times”», 16.10.1997
  
• Актер мирного сосуществования, «Дом Актера», 05.1997