Елена Ямпольская
«Русский курьер», 20.12.2004

Патология красоты и клиника свободы

Карбаускис уже ставил «Гедду Габлер» и этого не скрывает. В программке честно указано: премьера у фоменок — декабрь 2004-го, премьера в Учебном театре ГИТИСа — четырьмя годами раньше. Это был дипломный спектакль, сделанный для сокурсницы Карбаускиса — Натальи Курдюбовой, и юный режиссер сам сыграл в нем Эйлерта Левборга.

После той «Гедды…» Курдюбова осталась под крылом у мастера, то есть у Петра Наумовича Фоменко, а Карбаускис сразу выпорхнул из гнезда и попал в широко (как всегда) расставленные силки Олега Павловича Табакова. «Долгий рожественский обед», «Лицедей» и «Когда я умирала» — таков его послужной список в «подвале» на Чаплыгина. «Старосветские помещики» и «Копенгаген» — мхатовские работы Карбаускиса. Наконец, последний с точки зрения хронологии «Дядя Ваня» играется на Основной сцене МХТ, принадлежит Театру Табакова, а профинасирован фестивалем «Черешневый лес»…

Прошлым летом, на вручении «Хрустальной Турандот», где Карбаускис получал порцию хрусталя за лучший спектакль сезона — «Когда я умирала», Табаков — за служение театру, а Фоменко вместе со своими актерами — за честь и достоинство, мэтры даже разыграли сцену ревности: мол, одни из последних сил режиссерскую поросль воспитывают, а другие ее переманивают… «Я желаю тебе большого провала», — обратился Петр Наумович к блудному сыну. Учитывая, что беременность фоменок «Геддой Габлер» была к тому моменту уже очевидна, напутствие прозвучало с ноткой двусмысленности…

«Гедда Габлер» — разумеется, не провал. Однако трудно поверить, что этот спектакль выпускается ПОСЛЕ «Когда я умирала». Кто видел «Гедду…» четырехлетней давности, говорят, будто студенческий диплом перенесен на профессиональную сцену фактически под кальку. Некоторые изменения в актерском составе вполне понятны — ну, скажем, не солидно теперь самому Карбаускису играть Левборга. И подозреваю, что в той ГГ не было столь эффектного финала: когда над упавшей замертво Геддой вдруг начинает воскуряться сизая струйка дыма; героиня, только что прострелившая себе голову, как ни в чем не бывало, поднимается, замыкает в границах круглого дивана свою прежнюю жизнь и уходит куда-то искать Красоту и Свободу, о которых имеет представление навязчивое, но смутное — как дымок от папиросы…

Все пьесы Ибсена сложны, а «Гедда Габлер» — наверное, сложнее прочих. Суровый северный скальд, страдавший бессонницей, человек с лицом тролля, циник и эротоман, наплодивший внебрачных отпрысков по всей Европе, был отцом не только новой драмы, но и норвежского феминизма. Однако если в пьесе «Женщина с моря» проповедуются «свобода воли и личная ответственность», то Гедда, выражая полную солидарность по первому пункту, изменила второй на личную БЕЗответственность. Гедда — собрание противоречий. Она боится скандалов, но легко идет на преступление. Она не способна любить, зато умеет ревновать. Она вызывает желание в мужчинах, но сама чурается плотских связей — в частности, опасаясь забеременеть. Хотя, как говорится, глаза боятся, а руки (и все остальное) делают: аспирант Тесман все-таки оплодотворил свою жену, и этот факт кажется ей унизительным до отчаяния, до бешенства…

Наталья Курдюбова в роли Гедды напоминает Зинаиду Гиппиус, которую мы привыкли считать мадонной русского декаданса (хоть сама она, говорят, от подобной чести упорно отказывалась). Высокая, сухопарая, с осанкой наездницы, изломами изящных рук, тонким профилем, волнистым абрисом маленькой головки, пахитоской в длинном мундштуке… — для портретного сходства недостает лишь пенсне.

Гедда красива отвлеченной, абсолютно неженственной красотой, она ненавидит и презирает женщин в принципе, женщину в себе, а равно мужчин, так упорно цепляющихся за ее женское начало. В ее прозрачных глазах — мир, который лучше не разгадывать. В ее улыбке — змеиная угроза. Ее дружелюбие — фальшь, ее любезность всегда с подвохом. Будь она честна, ей следовало бы носить на груди табличку «Не влезай, убьет!». От Гедды веет тайной, мраком и холодом, и только дурачок Тесман мог на ней жениться. Впрочем, такого рода глупость у мужчин явление распространенное.

Мы могли бы назвать ее стервой, но стерва, кончающая суицидом, — это нонсенс. Мы могли бы сравнить ее с развращенной чертовкой Ребеккой Дафны Дюморье, но даже не читая заметки Ибсена, легко догадаться, что «в глубинах своей души Гедда глубоко поэтична». В Гедде есть что-то от Катерины в «Грозе» — я имею в виду, той Катерины, которую играет Чулпан Хаматова, — яростное стремление вырваться, обрести свободу любой ценой, пусть ценой жизни. Только вот Гедда легко пускает с молотка еще и чужую жизнь. Соблюдая выхолощенные условности, она абсолютно лишена какого бы то ни было нравственного закона внутри себя. И звездного неба над головой у нее тоже нет. Кому от этого плохо? Всем, но Гедде — в первую очередь. Паук испустил дух в собственной паутине.

Мы можем поставить Гедду в ряд с другими ибсеновскими героинями, каждая из которых рождена корабельной сосной, однако обществом низведена до уровня комнатного бонсая. Но, увы, на масштабную личность Гедда не тянет. У нее все со знаком минус. Разрушение ради разрушения. Гедда еще очень молода и - в силу натуры либо воспитания — очень инфантильна. Папа-генерал приучил ее к эффектным жестам, ни для чего иного она не пригодна.

В конце концов, мы вправе предположить, что Гедда больна. О ее психической неадекватности и дегенеративном типе написаны целые диссертации. Есть мнение, что Гедда Габлер — клинический случай нарциссизма.

Карбаускис упрощает трактовку этой великой и загадочной роли как для актрисы, так и для публики. Он окружил свою Гедду тремя ничтожествами мужского пола (не говоря о двух ничтожествах — женского). Если деловитую тарахтелку тетю Юлле (Полина Медведева) каждая из нас с наслаждением выставила бы за дверь; если милая, но слабенькая Теа (Анн-Доменик Крета) будто создана, чтобы ею помыкали жестокосердные подруги, то мужчина — всегда наш последний шанс, наша последняя надежда. У Ибсена вроде бы предполагается, что Гедда вышла за Тесмана без малейшего проблеска живого чувства, что домогающийся ее ассесор — гнусный пошляк (говорят, именно к «Гедде Габлер» восходит столь привычное нам сегодня выражение «любовный треугольник»), но вот спившийся гений Эйлерт Левборг когда-то действительно был Гедде небезразличен.

Что получается у Карбаускиса? Йорган Тесман (Алексей Колубков) — бородатый увалень, ходячая нелепость. Губошлеп с обручальным кольцом на пухлом пальчике. Пузико утянуто корсетом. Короткие ножки в шерстяных носочках (тетушка подарила). Если завязывает галстук, то нижний язык получается длиннее верхнего. В науке Тесман рабочая лошадка, трудолюбивая посредственность. Занимается брабантскими кустарными промыслами Средних веков. Кстати, а какие там были промыслы? Брабант, Брабант… Ну, конечно: знаменитые брабантские кружева. Иными словами, Тесман изучает ЖЕНСКИЕ кустарные промыслы. А Гедду от любых женских промыслов (жена, мать, хозяйка дома) с души воротит. 

Про ассесора Бракка скажу одно: Никите Звереву воплощенная пошлость очень удалась. Можно было так не стараться. А якобы случайная, не предусмотренная автором оговорка: «Хочу быть вам полезен и словом, и ТЕЛОМ. ..», — вообще за гранью хорошего вкуса. В театре Фоменко столь дешевые приемы никогда не практиковались.

И самым печальным образом эту пару дополняет Эйлерт Левборг (Максим Литовченко). Про героя-любовника тут речи нет. Персонаж скорее комический, жалкий, отталкивающий. По внешнему облику — лектор из «Карнавальной ночи»: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, это науке не известно…». Кстати, и алкогольная зависимость совпадает.

Гедда не умеет любить, но ведь рядом с ней нет ни одного мужчины, которым могла бы увлечься хоть сколько-нибудь разумная женщина. Нам легче понять ее тоску по красоте, поскольку ничего красивого вокруг действительно не наблюдается. Вслед за Флобером, Карбаускис мог бы сказать: «Гедда Габлер — это я!». Гедда, максималистка и перфекционистка, с маниакальным упорством режиссирует и свою, и чужую жизнь. Карбаускис, пользуясь собственной сценической властью, обставляет дело так, что, хочешь — не хочешь, а Гедду приходится пожалеть. Он манипулирует нами, и это заметно, потому что спектакль все-таки давний. Для молодого режиссера четыре года — эпоха. Совместить себя прошлого и себя нынешнего нельзя, это два разных человека. Вообще-то никогда не стоит цепляться за старые заготовки и студенческие работы. Но, с другой стороны, Гедда Габлер Натальи Курдюбовой, безусловно, стоила того, чтобы мы ее увидели.

ГГ и ее жизнь в искусстве

«Гедду Габлер» Ибсен написал в 1890 году в Мюнхене. Вскоре после опубликования пьеса была поставлена в Кристиании Национальным театром. 28 августа 1891 года ее сыграли по торжественному случаю: Ибсен вернулся на родину после 27-летнего вынужденного отсутствия. В том же году состоялись премьеры «Гедды Габлер» в театрах Швеции и Дании. В России ГГ была впервые сыграна французской труппой петербургского Михайловского театра 21 марта 1892 года, но успеха не имела. 19 февраля 1899 года состоялась премьера «Гедды Габлер» в Московском Художественном театре в постановке К. С. Станиславского. В год смерти Ибсена — в 1906-м — выходит спектакль В. Э. Мейерхольда в Театре В. Ф. Комиссаржевской и с нею же в заглавной роли. А вот Мария Ермолова, напротив, категорически отказывалась даже примерять на себя роль Гедды, называя эту героиню «сплошным извращением».

Среди звезд мировой величины, игравших фру Гедду, — еще одна ГГ, Грета Гарбо. Среди великих режиссеров, ставивших эту пьесу на сцене, — Ингмар Бергман. Мел Феррер и Одри Хепберн собирались снимать ГГ в Норвегии, но проект не состоялся.

Долгие годы у московских театралов пользовался неизменным успехом спектакль Камы Гинкаса в Театре Моссовета (1984) с Натальей Теняковой — Геддой, Сергеем Юрским — Тесманом и Геннадием Бортниковым в роли Левборга. Так и не реализовавшись, сразу отошел в область театральных легенд замысел Анатолия Эфроса делать «Гедду Габлер» в Театре Ленинского Комсомола с Инной Чуриковой. В итоге Эфрос отказался от этой идеи, хотя театр уже успел получить из минкульта СССР два официальных разрешения: одно для «Гедды», другое для «Габлер»…

Три года назад Нина Чусова поставила ГГ на Малой сцене театра «Сатирикон».

Последние статьи о театре

• Пробками закидали, Глеб Ситковский, «Газета», 15.06.2005
  
• Чаепитие на вулкане, Ольга Егошина, «Новые известия», 15.06.2005
  
• Своя жизнь, Светлана Васильева, «Вестник Европы (№ 13-14)», 2005
  
• Бестиарий от слова best, Елена Дьякова, «Новая газета», 23.12.2004
  
• Комедия, местами даже фарс, Алена Карась, «Российская газета», 22.12.2004
  
• Контрольный выстрел, Олег Зинцов, «Ведомости», 22.12.2004
  
• Генеральская дочь, Елена Солнцева, «Время новостей», 22.12.2004
  
• Хищница с декадентским изломом, Ольга Фукс, «Вечерняя Москва», 21.12.2004
  
• Не спи — проснешься, Марина Давыдова, «Известия», 21.12.2004
  
• Пистолет как развлечение, Ольга Егошина, «Новые известия», 21.12.2004
  
• Смерть как перекур, Глеб Ситковский, «Газета», 21.12.2004
  
• Патология красоты и клиника свободы, Елена Ямпольская, «Русский курьер», 20.12.2004
  
• Магия Фоменко, «Фигаро», 5.11.2004
  
• Фоменко — ворожба по сёстрам, Жан-Пьер Тибода, «Либерасьон», 5.11.2004
  
• Пётр Фоменко показывает в Шайо «Трёх сестёр», не вызывающих эмоций, Фабьена Дарж, «Лё Монд», 5.11.2004
  
• Пётр Фоменко и его московская студия — гости Шайо, «Агентство Франс Пресс», 4.11.2004
  
• Театр начинается с «мышки», Екатерина Васенина, «Новая газета», 14.10.2004
  
• Интервью Мадлен Джабраиловой радио «Маяк», Григорий Заславский, 7.10.2004
  
• Марина Зудина: «В этом мире помогают выжить театр и Табаков», Катерина Антонова, «Новые Известия», 6.10.2004
  
• Несчастное счастье, Марина Давыдова, «Новый очевидец», 27.09.2004